Стюарт Макбрайд - Ледяной дождь

Света фонаря хватало только на то, чтобы увидеть, куда поставить ногу. Снег собирался в рытвинах и ямах, маскировал их – споткнуться и упасть можно было в любой момент. Логан с трудом добрался по высокой высохшей траве до хозяйственной постройки номер два, на куртку налипли крупные снежные хлопья.

Внутри стояла ужасная вонь. Не такая сильная, как в тот день, когда он приказал констеблю Стиву открыть тяжелую деревянную дверь, – запах немного выветрился, но у Логана все равно перехватило дыхание, когда он переступил через порог. Закашлявшись, он вытащил из кармана носовой платок и прикрыл им нос и рот.

Половина трупов была убрана, и бетонный пол был покрыт зловонной склизкой жижей. Док Уилсон, одетый в специальный комбинезон, сидел на корточках рядом с кучей разложившихся трупов; его раскрытая медицинская сумка стояла на расправленном мусорном мешке, чтобы не запачкать в липкой мерзости.

Логан натянул комбинезон.

– Добрый вечер, Док, – сказал он и подошел к Уилсону, внимательно выбирая места на бетонном полу, куда можно было поставить ногу.

Дежурный медик обернулся и посмотрел на него. Нижнюю часть его лица скрывала белая маска.

– И почему так получается, Логан, – сказал он, – что, как только появляется такая вот вонючая работенка, сразу звонят мне, а?

– Это, наверное, тебе так везет, – отозвался детектив-сержант.

Шутка была так себе, вымученная, но доктор попытался изобразить что-то вроде улыбки под защитной маской. Махнул рукой на открытую сумку, Логан достал и надел пару резиновых перчаток и маску. Внезапно вонь пропала, он почувствовал сильный запах ментола, от которого сразу же заслезились глаза.

– «Викс Вейпораб», – пояснил Док Уилсон, – старинный трюк патологоанатомов. Скрывает все известные запахи.

– Что так внимательно изучаете, док? – поинтересовался Логан.

Прошу тебя, Господи, пусть это будет Питер Ламли.

– Трудно сказать. Бедняга почти весь сгнил.

Доктор отодвинулся, и Логан впервые увидел то, что заставило Мэтью Освальда с диким воплем выскочить на улицу и выблевать весь свой завтрак. Из массы гниющих трупов животных торчала детская голова. На ней не осталось каких-либо различимых черт, через склизкую серую пленку выглядывала черепная кость.

– О господи. – Желудок Логана сжался, и к горлу подкатила тошнота.

– Не могу даже сказать, мальчик это или девочка, – заметил Док Уилсон. – Ничего не узнаем, пока не выкопаем тело и хорошенько его не осмотрим.

Логан посмотрел на зловещую голову, пустые глазницы и отвисшую челюсть, на зубы, выпирающие из сморщенных десен. Спутанные, превратившиеся в войлок волосы были неотличимы от шерсти разлагающихся тут же животных. Пара маленьких розовых зажимов для волос врезались в прогнившую кожу головы. Зажимы для волос, как у Барби.

– Это девочка. – Логан встал. Он не мог больше этого выносить. – Ладно, Док. Зафиксируйте смерть и оставьте все патологоанатому.

Медик печально кивнул:

– Да. Возможно, вы правы. Бедная малышка…

Логан стоял снаружи, снег падал ему на голову. Он повернул лицо навстречу ветру, чтобы холод и сырость стерли отвратительный запах разложения. Но даже это не спасало от подкатившей к горлу тошноты. Вздрагивая от холода, он смотрел, как Док Уилсон пробирается по снегу к своей машине. Перед тем как дверь захлопнулась, у доктора в руках оказалась пачка сигарет, он закурил и выпустил струю табачного дыма:

– Счастливый, ублюдок…

Логан повернулся и побрел через метель к ферме, белесый луч фонарика метался по земле, выхватывая из темноты высохшую траву и нащупывая тропинку. Всего десять шагов, и его брюки промокли до колен, а ботинки наполнились ледяной водой. Когда он подошел к главному входу, зубы его выбивали дробь, а тело сотрясала судорожная дрожь.

В кухонном окне слабо горел свет, но через грязное стекло были видны только силуэты людей. Не постучавшись, он толкнул плечом и с трудом открыл разбухшую дверь. Внутри дом был даже более запущен, чем он себе представлял. Бог знает, как долго пустовало это место, превратившись в мавзолей для плесневых грибов. Он обвел лучом фонаря гостиную, освещая остатки обоев и мебели. Кое-где со стен обвалилась штукатурка, обнажив дранку. Вокруг дыр собиралась темная плесень, как мухи над открытой раной. В лестнице не хватало ступеней, одна была сломана: доска была проломлена в середине, а оба конца торчали вверх. Но фотографии все еще висели на стенах.