Геннадий Сорокин - Лагерь обреченных

– Наташа, у меня всего две табуретки, гостей сажать некуда.

– К соседям сходишь, попросишь до вечера.

– Никуда я не пойду и ни у кого ничего просить не буду! – жестко, непреклонно заявил я.

– Хорошо, тогда я схожу, – согласилась Наталья.

Я сел на кровать и подумал: «Чего выделываться? Просят же у меня соседи денег до зарплаты, отчего бы мне стулья не попросить?»

Провозившись с приготовлениями до самого вечера, мы сели ужинать. Я на правах хозяина раскрыл бутылку. Под горячую закуску с маринованным огурчиком Наталья выпила полрюмки, я половинничать не стал.

От спиртного потеплело, захотелось пообщаться, поговорить. Наверное, я бы не начал этим вечером разговор об учителе, но окончание московской проверки автоматически означало открытие сезона охоты на Седова, а тут надо подстраховаться со всех сторон.

– Наташа, скажи, а что за конфликт был между тобой и Седовым?

– С чего это ты решил, что между нами что-то было? – Она посмотрела на меня ледяными глазами Снежной королевы.

Будь я трезвым, на этом разговор бы и закончился, но выпивший человек живет в своем измерении: наутро неловко бывает, а вечером обычно все идет как по маслу.

– Наташа, клянусь, мне плевать, что было между вами. Я ни на грамм не изменю своего отношения к тебе, но есть одно «но» – я же не дурак, я же вижу… Я у Маринки спросил, она отказалась отвечать. «Не было между ними ничего!» – передразнил я Марину. – Угу, не было! Скажи, разве у жены могут быть секреты от мужа?

– Марина тебе еще не жена, – парировала Наталья.

– И вряд ли будет. На фига мне такая семья, полная тайн мадридского двора? У жены не должно быть от мужа настоящих секретов. Я понимаю, мелкая оплошность – пришла в гости к друзьям, то-се – на другой день муки совести терзают, голова с похмелья болит и хочется все забыть. Забудь! Но здесь-то – совсем другое дело!

– Что ты хочешь узнать? – посерьезнела Наталья.

– Меня интересует, – в моем голосе появились требовательные интонации. Сработал профессиональный рефлекс. У ментов такое бывает: расспрашиваешь человека о бытовой ерунде – получается допрос. – Меня интересует сущность конфликта, который произошел между тобой и учителем Седовым. Время, вовлеченные в конфликт лица, последствия.

Она неприязненно посмотрела на меня.

– Хочешь, я встану и уйду?

– Не хочу. Наташа, я оцениваю ваш конфликт как «тлеющий». Дунет ветер – и он разгорится с новой силой. В тот миг, когда ваша неприязнь перерастет в действия, я хочу знать, что мне делать – в зубы ему дать или пристрелить. В любом варианте я буду на твоей стороне.

– Из-за Марины? – холодно спросила она.

– Марина тут совершенно ни при чем. Как ты метко подметила, она мне еще не жена, и я пока не вижу смысла из-за нее свободой и карьерой рисковать. Марина мне четко сказала: вернешься в город к весне, я – твоя. Если останешься в поселке, тогда – как получится.

– Она так сказала? – по ее «удивлению» я понял, что этот вопрос между сестрами уже обсуждался, и не раз, и, скорее всего, не только между ними.

– Годы идут, Марине надо жизнь обустраивать. В поселок она возвращаться не собирается. Зачем ей пускать мне пыль в глаза, что за условности? Марина – прогрессивная девушка, имеет право говорить то, что думает. Мы будем развивать тему сестры или вернемся к учителю?

– Как хочешь.

– Давай о Марине, а то я давно ее не видел, уже успел соскучиться. Что родители говорят о нас?

– Папа сказал Марине: «Если ты не передумала за Андрея замуж идти, то бросай работу и возвращайся в поселок. Молодой здоровый мужик один долго жить не будет. Наступит зима, и он найдет, кто ему рубашки стирать будет». Марина психанула и отвечает: «Пускай хоть с кем встречается, только не с Ингой!» Дальше рассказывать?

– В начало вернись. С родителями Марина объяснялась уже позже.

– Как ты догадался? – с неподдельным интересом спросила она.

– Чутье. Обычное мужское чутье. Марина еще не приехала, а твое отношение ко мне уже изменилось. Словарик дала почитать, то-се. Все лето ты меня не замечала, а тут вдруг прозрела – ты во мне рассмотрела мужчину, а у Марины шторы на глаза опустились. Ко всем на свете она меня ревнует, а к тебе нет. Странно, правда? Если Марина не замечает в тебе конкурентку, то первое, что приходит на ум, – это договор между сестрами. Рассказывай, Наташа, как дело было. Я сгораю от нетерпения, как вы меня поделили?

– Никто тебя не делил. Я сказала Марине, она согласилась.