Николай Леонов - Привычка к темноте

Как оказалось, Физическая была продолжением Репеевского шоссе, а сорок второй дом стоял в самом ее конце. Подойдя к пятому подъезду, Лев набрал на домофоне цифры семь и ноль и после пары гудков услышал женский голос:

– Кто там?

– Ксения? Добрый день. Меня зовут Лев Иванович Гуров. Я из Главного управления угрозыска. Мне необходимо с вами поговорить.

– О чем? – В голосе его собеседницы зазвучали колючие нотки недовольства.

– Вам знаком такой человек – Алексей Давишин?

– Нет! – уже даже с некоторой злостью отрубила та. – Еще вопросы будут?

– Есть одно существенное замечание… – Гуров добавил в голос самую малость металла и продолжил: – Мне не хотелось бы сейчас устраивать суматоху, проводя опрос жильцов этого подъезда на предмет того, бывал ли здесь белый «Лексус» номер двести двадцать три и с кем встречался его владелец. Как смотрите на это?

После секундной паузы домофон запикал, уведомляя о том, что дверь отперта. Лев поднялся на четвертый этаж и увидел в приоткрытой двери семидесятой квартиры весьма привлекательную молодую женщину, которая, кутаясь в легкий халат (как он понял – на голое тело), с явной неприязнью смотрела на него. Что-то буркнув на его «здравствуйте», хозяйка отступила в сторону и столь же недовольно обронила:

– Проходите… Куда ж от вас денешься?

Проводив гостя в недурно обставленную комнату, Ксения указала ему на диван и со вздохом пояснила:

– Здесь немного подождите… Сейчас зайду в ванную, приготовлюсь.

– Не понял… Вы о чем? – На лице Гурова было написано искреннее недоумение. – При чем тут ванная?

– Ну, вы же не в ладушки приехали со мной поиграть? – саркастично усмехнулась Ксения. – Вам всем одного надо… Если в домофоне мент заговорил – все, иди, подмывайся…

Испытав неловкость за своих недостойных коллег, Лев сумрачно произнес:

– Нет-нет, я действительно хочу задать вам несколько вопросов по Давишину. Вы в курсе, что он вчера погиб во время ДТП, когда возвращался из Репеева в Москву?

– Это вы про того, кто в своей машине сгорел? – Глаза Ксении округлились. – Это был Давишин?

– Да, это он… – сдержанно подтвердил Лев. – Он у вас вчера был?

– Был, – кивнула Люташкина, глядя куда-то в окно. – Значит, сгорел… Ну, что ж, одной сволочью меньше. Господи, прости меня, грешную! – И она мелко, как бы украдкой, перекрестилась.

– Я так понимаю, нежных чувств этот тип у вас не вызывал… Расскажите все, что о нем знаете.

– А что я могу о нем сказать? – брезгливо поморщилась Ксения. – Со мной он не откровенничал. О себе мало что рассказывал. Ну а то, что он со мной вытворял, так это может быть интересно только психиатру. Мне даже рассказывать неловко про все эти его полоумные прибабахи…

Используя иносказания и намеки, Люташкина в общих чертах обрисовала одну из «ролевых игр», которые устраивал с нею Давишин. По ее словам, он заставлял ее раздеться догола, надеть на себя маску козы и лохматую зимнюю шубу. Ходя по комнате на четвереньках, она должна была изображать блеяние. Сам Давишин изображал из себя пастуха, который плетью погонял «пасущуюся козу». Ну а в финале этой «ролевой игры» распаливший себя таким способом «пастух» накидывался сзади на «козу» и вступал с ней в связь.

– Это самое пристойное, о чем еще можно хоть как-то рассказать… – Отвернувшись и заливаясь краской, Ксения тягостно вздохнула и помотала головой, как бы пытаясь избавиться от гнетущих ее воспоминаний. – Случалось и такое, о чем рассказывать даже на исповеди не буду. Какой же он был мерзкий и отвратительный тип! Поэтому хоть это, может быть, и грешно, но я скажу: слава богу! Сгорел – туда ему и дорога. Свою дочку я потому к маме и отправила, что опасалась за нее. Как я заметила, он питал немалый интерес к маленьким девочкам.

Из обрывков своих разговоров с Давишиным Ксения сделала вывод о том, что тот страдает определенным раздвоением личности. Устраивая с ней «ролевые игры», он приказывал называть себя Зюзиком. Когда же игра заканчивалась, он вновь становился официозным, заносчивым и высокомерным. Как-то раз, когда Давишин уже собирался уходить, Ксения заметила, что он обронил в прихожей ключи от машины. Она его окликнула:

– Зюзик, ключи потерял!

Давишин не спеша подобрал ключи, подошел к ней и влепил пощечину, процедив сквозь зубы:

– Знай свое место, шлюха! Для тебя я – Алексей Васильевич. Запомни и не забывайся!

Отвечая на вопросы Гурова, Ксения рассказала, как оказалась в роли «наркобаронши» и попала под суд. Года четыре назад она ехала на своей «Оке» по Репеево и, уворачиваясь от выскочившего на дорогу какого-то бомжа, влепилась в случайно оказавшийся рядом с ней «дворец на колесах», принадлежащий какому-то криминальному боссу. Поскольку сумма компенсации от «автогражданки» всего ущерба не покрывала, тот предъявил ей немыслимые претензии, а как вариант, предложил ей поработать «курьером». Дескать, ей будут давать посылки, а она будет обязана доставлять их, куда прикажут. Ксения догадывалась, что за посылки ей придется возить, но деваться было некуда – ее «поставили на счетчик», и всего за несколько дней сумма набежала просто кошмарная.