Стефан Анхем - Жертва без лица. Девятая могила

Они уже почти подошли к его двери. Через несколько секунд ключи вставят в замок и повернут, и его выведут из камеры и привяжут к носилкам. Он быстро засунул кости в рот, проглотил их и засунул руку под подушку и дальше в дырку в матрасе, где свыше двух лет прятал ножницы из фабричного цеха.

Дверь распахнулась, и он сделал как можно более изумленный вид. К нему ворвались охранники, вытащили его из камеры и покатили на носилках по тем же обшарпанным коридорам и через те же ворота безопасности. Затем они ехали в тех же лифтах, что и три года назад. Но звезды в эту ночь не светили. Лил дождь, и капли были такими крупными, что он смог утолить жажду, просто открыв рот, за те несколько секунд, пока его вносили в скорую.

Его тюремная одежда полностью промокла и прилипла к телу, на что он не рассчитывал. Если кто-то из охранников посмотрит на его правое предплечье, то сразу же увидит очертания ножниц под рукавом рубашки. Но ни один из напряженно блуждающих взглядов ничего не обнаружил за всю дорогу до клиники, где его передали персоналу больницы и повезли дальше по коридорам, освещенным лампами дневного света.

Они торопились – судя по всему, была спешка, и, как и в прошлый раз, все было готово, когда его привезли в операционную. Бригада ждала в зеленой операционной одежде, марлевых повязках и латексных перчатках, готовая распилить его грудную клетку, вынуть его сердце и с наибольшей вероятностью также остальные органы, а потом кинуть его в контейнер в ожидании кремации.

Анестезиолог поднял его левую руку и стал массировать тыльную сторону ладони большими пальцами, чтобы улучшить приток крови, после чего привычным движением ввел иглу в самую крупную вену. Одновременно одна из сестер разрезала его мокрую рубашку и начала дезинфицировать участок вокруг сердца пахнущей спиртом губкой, которую держала длинными щипцами.

Он не успел заметить, как шприц в его руке подключили к тонкому прозрачному шлангу, который заканчивался венозным катетером. Катетер наверняка был наполнен жидкостью, от которой он навсегда исчезнет, как только вся она пройдет через шланг.

Он надеялся на случай, когда их внимание будет направлено не на него, а на что-то другое. Но все в операционной, кроме мужчины, который стоял к нему спиной, вытянув вперед руки, пока ему на талии завязывали клеенчатый фартук, не сводили с него глаз. К тому же жидкость из венозного катетера успела пройти треть шланга.

Настал момент действовать. Как он делал во время часовых тренировок каждую ночь последние годы, он откинул правую руку на край операционного стола и подхватил ножницы, не дав им упасть на пол. Это наверняка заметил анестезиолог, поскольку сразу же что-то закричал.

Он попытался вырвать левую руку из-под шланга и сесть, но анестезиолог уже набросился на него, вернул его руку на место и надавил ему на грудь. Но его правая рука по-прежнему была свободна. Если сейчас он промахнется, все пропало.

Он ударил туда, куда и должен был. Не видя происходящего, почувствовал, как острие ножниц вонзилось в шею по обе стороны гортани анестезиолога, который продолжал кричать, будто не до конца понимая, что произошло.

И только когда он сжал большой и средний пальцы и лезвия ножниц сомкнулись, крики прекратились, и им на смену пришло хлюпанье. В ту же секунду руки анестезиолога отпустили его и дотронулись до пропоротой ножницами дыры в наивной попытке остановить вытекающую толчками кровь.

Сам он теперь смог оторвать левую руку от шланга и броситься на остальных, готовых одолеть его. Он направлял свои удары во все стороны, где они могли причинить наибольший вред. Кровь. Повсюду кровь. Он никогда не видел так много крови. Кровь текла. Пульсировала. Хлестала. Ее было так много, что он несколько раз чуть было не поскользнулся, пробираясь к мужчине в клеенчатом фартуке, который устремился к дверям. Еще когда его вкатили в операционную, он понял, что это хирург и, вероятно, единственный, кем нельзя было пожертвовать.

Он бросился на пол ногами вперед и так сбил мужчину с ног, что тот приземлился на живот и ударился лицом о пол. Одновременно он слышал, как несколько остальных тянулись к нему. Но он уже одолел хирурга и заставил его встать на ноги, заведя его правую руку за спину и прижав окровавленные ножницы к сонной артерии. И, как по сигналу, остальные остановились, и он смог покинуть операционную, крепко держа своего заложника перед собой.

В коридоре персонал клиники также остановился и выполнил его приказ лечь на пол и дать ему пройти. У входа по-прежнему ждала скорая. Но двух охранников из нее нигде не было видно. Может быть, они пили кофе где-то на кухне для персонала или уже ехали обратно в концлагерь в другой машине с кем-то еще, кто только что лишился почки.