Стефан Анхем - Жертва без лица. Девятая могила

Дуня открыла компьютер и кликнула на электронную почту, чтобы увидеть фото. Но почта со всеми ее мейлами не открылась, и ее попросили ввести пароль. Она напечатала «Shawarmapaj55» – пароль, который использовала в слишком многих местах и который надо было сменить, как только у нее будет время.

На дисплее появилась надпись на английском:

НЕПРАВИЛЬНЫЙ ПАРОЛЬ.

Она попробовала еще раз.

НЕПРАВИЛЬНЫЙ ПАРОЛЬ.

Неужели этот подонок приказал сменить ей пароль?

– Реннинг слушает…

– Ты сменил пароль на моем мейле?

– Привет, красотка. Послушай, я сейчас немножко занят, – зашептал он. – У меня люди, и мы только что закончили есть суши, и…

– Микаэль, какого черта, – прервала его Дуня. – Это важно. Это ты сменил пароль?

Она услышала, как он вздохнул. На заднем плане слышался саундтрек к фильму «Титаник».

– Я слышал, ты уволилась.

– Слизняк не оставил мне выбора, а сейчас я должна войти в мою почту.

Раздался новый вздох.

– Он пришел ко мне, как только ты ушла, и приказал мне сменить пароль. Чисто юридически эти мейлы не твои.

– Микаэль, мне очень важно получить доступ к одному из моих писем именно сейчас. Не позже. Сейчас. Понятно?

– Почему?

– Чем меньше ты знаешь, тем лучше. Ты должен просто-напросто положиться на меня. Тебе только надо дать мне новый пароль.

– Сорри, но так не пойдет. Наверняка именно в эту секунду Слейзнер просматривает твою входящую почту. Завтра у него пресс-конференция. И он сразу же увидит, что в почту пытаются войти с другого адреса IP, и как только до него дойдет, что это твоя почта, он поймет, что я тебе помог.

Он прав. Проклятие.

– Но… У меня было чувство, что ты позвонишь, и я сделал копию всего твоего компьютера до того, как Слейзнер вцепился в него зубами. Я могу поместить копию в Dropbox.

– Прекрасно. Лучше всего прямо сейчас.

– Похоже, мы пришли к консенсусу.

Через двадцать пять минут Дуня смогла перекинуть фото преступника на флэшку, а еще через пятнадцать почистила высохшие картриджи и распечатала фото. Спустя десять секунд она вышла из квартиры на улице Блогордсгаде и поспешила на станцию метро «Неррепорт».

– СИЗО? – переспросила Тувессон.

– А почему бы и нет? Только на выходные, – сказал Утес. – Он же охраняется, и нам не надо ждать, пока Мальме выделит людей. В понедельник посмотрим, есть ли более подходящее решение.

Они поели около киоска гриль и пошли направо по улице Рундгонген; на другой стороне дороги виднелись СИЗО и полиция. Тувессон еще не определилась, нравится ли ей эта идея. Ей надо привыкнуть к мысли. Взять оставшихся одноклассников и предложить им защиту в виде пребывания под замком в СИЗО, без сомнения, решение радикальное и более чем спорное. Но, может быть, это все же не такая плохая идея.

– Честно говоря, это ясно как день. Других альтернатив у нас нет, – произнес Утес, будто читал ее мысли.

– Ты понимаешь, сколько грязи на нас за это выльют?

– Никакого сравнения с тем, сколько грязи на нас выльют, если мы ничего не сделаем и просто позволим ему продолжать брать одного за другим.

Утес был прав. Все говорило о том, что преступник может в любой момент опять нанести удар и не собирается останавливаться, пока не уничтожит весь класс. В пользу идеи говорило время. Если они начнут сейчас, и все пойдет гладко, они успеют собрать всех за ночь. Против идеи была сама идея.

– Слушайте, а разве Риск не уехал на машине домой? – спросила Лилья, показав на машину Риска, припаркованную рядом с полицией.

– Очевидно, нет, – отозвался Утес. – Он ведь еще не в состоянии водить?

– О’кей, давайте так и сделаем, – вмешалась Тувессон. – Мы заберем их на выходные. Но чтобы план сработал, мы должны вести себя как можно тише и ставить в известность только тех, кому нельзя не знать. Ни при каких обстоятельствах не должно быть утечки – это основа всего.

Его сын со связанными руками и ногами лежит в каком-то помещении, тесном, как гроб, и дышит кислородом, который в любой момент может кончиться. Если уже не кончился? Образ запертого Теодора впечатался в сознание Фабиана, и он все время думал о том, что пережил его сын. Не только за эти последние сутки, но и за все годы в школе. Как это все могло полностью пройти мимо него? Неужели он действительно до такой степени был занят самим собой? А Соня? Если бы она знала, она бы рассказала. Или?..

Фабиан вспомнил, как один раз жена забеспокоилась по поводу Теодора, когда тот пришел домой с двумя сломанными ребрами и сотрясением мозга. Тогда Фабиан посчитал, что она преувеличивает. Он считал вполне нормальным, что ребята возраста Тео дерутся. Бахвальствовал, как сам сломал ребро, сильно кашляя во время простуды.