Сандроне Дациери - Убить Ангела

– Гильтине могла убить и чужими руками , – сказал Данте.

– Личности жертв установили? – спросила Коломба.

– Знаю только, что один был местным официантом, а другой – туристом из Греции.

– Будем надеяться, что ее целью были они и с историей покончено, – сказал Данте.

– Нет, Данте. Будем надеяться, что это не так, – отрезала Коломба. – Потому что я рассчитываю на то, что она все еще где-то рядом. На сей раз я не позволю этой забинтованной шлюхе уйти.

С тех пор как Гильтине заметила на своем теле первые язвы, на ней никогда еще не было так мало бинтов. От боли она с трудом сохраняла застывшую улыбку на своем раскрашенном лице. Наконец Россари отвлек Франческо от сластей на десертном столе и повел его наверх. Видимо опасаясь, что тот вооружился пластиковой вилкой, его повторно обыскали и проверили детектором взрывчатки. Забрав у молодого человека мобильник и зажигалку, охранники провели его в роскошно обставленный кабинет со стенами из матового стекла. За письменным столом с чашкой чая в руке сидел седой старик с желтыми белками глаз – основатель фонда Джон Ван Тодер.

– Паола учила тебя английскому? – на том же языке спросил он.

– Oh yes [47] О да (англ.) . .

– Значит, ты поймешь, если я скажу тебе сесть на этот гребаный стул?

Франческо кивнул и после секундного промедления сел напротив Ван Тодера.

– Рад познакомиться, – зачем-то выговорил он. – Грандиозная вечеринка.

Полицейский спрятал пакет с деньгами за нишу в стене и оглядел трех оставшихся членов команды: пару похожих на Лорела и Харди итальянцев и француза с осунувшимся лицом. Задание, доверенное им Гильтине, требовало вечерней формы одежды. Все трое расстарались как могли, но теперь представляли собой весьма пестрое зрелище: толстяк взял напрокат нечто вроде карнавального костюма, дистрофик нарядился в смокинг от лучшего портного, а француз натянул мотоциклетную куртку, которая, по его мнению, представляла собой венец элегантности. Подобный вкус в одежде заставлял усомниться в его вменяемости даже тех, кто не знал, что он убил и съел своего соседа по квартире.

Они разделились. Лорел и Харди зашагали к железной лестнице, а француз направился к главному входу. С него-то и начался переполох. Устав дожидаться в очереди, он достал из-под куртки резак и принялся полосовать им впередистоящих. Когда румяный молодой человек, получив колотый удар в шею, рухнул на колени, а девушка, одетая, как Леди Гага на последней церемонии вручения наград «MTV», была ранена в лицо, в толпе завопили. Поднялась паника, и француз начал размахивать ножом вслепую.

Старик озадаченно смотрел на Франческо, не понимая, почему тот не снимает темные очки. Парень выглядел как наркоман, но в собранном Россери досье не было никаких сведений о том, что он употребляет наркотики. Тем не менее у Ван Тодера сложилось стойкое впечатление, что Франческо не понимает ни одного его слова. Он вздохнул:

– Твоя мать работала со мной с самого начала. Без нее мы не смогли бы с такой легкостью провозить товар по территории твоей страны. Я многим ей обязан, не говоря уже о том, что мы с ней подписали нотариально заверенный договор, нарушение которого повлекло бы за собой значительную неустойку. Поэтому тебе доверят определенные административные задачи. Можешь и дальше пользоваться миланским офисом и прочим имуществом. К работе, связанной с профильным направлением нашей деятельности, ты перейдешь, только когда – и если – мы решим, что ты готов. Как и твоя мать, оплату ты будешь получать в форме дивидендов от прибыли одной из наших дочерних компаний.

– О’кей.

– Это все, что ты можешь сказать?

– Мне нравится миланский офис. Он красивый.

Ван Тодер взглянул на молодого человека с еще большим замешательством.

– Если хочешь о чем-то спросить, спрашивай сейчас, – сказал он.

Несколько веков назад Франческо задавался миллионом вопросов о деятельности «COW», но теперь не мог вспомнить ни одного. Это напоминало мандраж на экзамене, правда вместо паники он испытывал скуку. Ему хотелось поскорее вернуться на вечеринку и снова оказаться рядом со своей подругой Гильтине – самой красивой женщиной на свете. Однако из вежливости – и следуя ее настоятельным советам – Франческо попытался выдавить из себя хоть один вопрос.

– Кто вы все-таки, черт возьми, такие? – спросил он. – Я понял только, что денег у вас как грязи и вам принадлежит все, что я собирался унаследовать. И что ваша организация продает детей.