Андрей Кивинов - Куколка. Сделано из отходов. Умирать подано

– Здесь вас не найдут. Руслан Григорьевич будет завтра утром. Он велел подождать.

– Слышь, мужик, пожрать бы да дернуть… Там не харчи, а блевотина вареная.

– Конечно. Все в холодильнике. Мясорубка удалилась, хлопнув дверью. Сергеи не стал приставать с расспросами, за время поездки спутник не проронил ни слова, вероятно, товарища наделили исключительно полномочиями прислуги.

Вентилятор встал с кресла, сделал круг вдоль стен. Окна оказались зарешеченными, что нисколько не насторожило – особнячки желательно оберегать от набегов малоимущей части мафии. Насторожила закрытая снаружи на ключ дверь. Сергей подергал ручку, врезал пару раз по филенке.

– Слушаю? – раздался голос снаружи.

– Отлить бы.

– Экологический унитаз за шторкой в комнате.

Вентилятор постоял еще с минуту возле дверей, гадая, что бы это все значило, потом вернулся в кресло. Значить это могло только одно – он сменил одну камеру на другую. Правда, более комфортабельную – с экологическим унитазом, холодильником, столом, креслом и диваном.

Впрочем, теперь горевать было поздно, лоханулся так лоханулся, поэтому единственно правильное решение – нажраться до усрачки, заглушить тоску и успокоить нервы.

Что и было проделано в следующий час-с хвостиком…

Воспоминания обрывались на попытке попасть вилкой в маринованный грибок. Вентилятор поднес к глазам циферблат «Роллекса». Десять утра. Кровь, устремившаяся по расширенным водкой сосудам к мозгу, возвращала к жизни лучше всякой «Упсы». Голова начала потихоньку соображать и анализировать ситуацию, которую давным-давно следовало взять в свои руки.

В конце концов, Сергей Анохин не суслик в шляпе, на пальцах не разведешь, он личность известная и сам кого хочешь в позу оленя поставит. Мухе еще кряхтеть и кряхтеть до него. Хорошую он себе избенку срубил, порадоваться можно за друга.

Вентилятор оторвался от подушки, поднялся с дивана и воспользовался экологическим унитазом. Спать он завалился прямо в спортивном костюме и кроссовках, поэтому одеваться нужды не было,

Щелкнул замок, в покои проник свежий воздух. Следом появились Руслан Григорьевич Мухаев, бывший спарринг-партнер по ковру, и вчерашняя ходячая мясорубка.

– Фу, какой запах… Он разбудил весь дом. Владлен, включи кондишен.

«Ну и кликуха», – подумал Вентилятор, наблюдая, как верзила жмет кнопочки на пульте управления кондиционером.

– Привет, старина. – Мухаев закрыл за собой двери и сел в кресло. – Хорошо спалось? Я вижу, свеж, как молодая картошка. Ну, paсказывай.

Владлен занял боевую стойку возле дверей.

– Муха-бляха, кончай тут гнилые понты кидать. Чего тебе рассказать? – Вентилятор плюхнулся на диван и закинул ногу на ногу.

Мухаев не отреагировал на похмельный демарш приятеля.

– Как чего? Расскажи, почему ты в изоляторе оказался. За что?

– Какая, в манду, разница?! Ствол мне мусора подсунули, хотели статью припаять. Ты ж знаешь, им покоя не дает, что я в люди вышел. Но обломилось у них…

– То есть тебя выпустили?

– А то не видишь?! Вообще, какого члена меня сюда затащили? У меня там бизнес валится. Кто за простой заплатит?

– Ну, старина, вынужден тебя огорчить. Выпустили тебя, можно сказать, по ошибке, случайно. И сейчас усиленно разыскивают. Санкцию-то на твой арест не отменяли. А случайность, к слову, обошлась мне в десять тысчонок. Это к вопросу о деньгах.

На самом деле свобода Вентилятора стоила Мухаеву вдвое меньше, но почему бы не округлить?

– И ты, вместо того чтобы спасибо сказать, грубишь. Неприглядно, Сережа.

– Все приглядно. «Бабки» я тебе хоть сейчас верну. Тем более что это не «бабки». Может, я чего не понимаю, а? Так ты без дураков объясни.

Вентилятор по-хозяйски подошел к холодильнику и достал банку джин-тоника.

– Хорошо, – Руслан открыл «дипломат». – Давай без дураков. Почитаем. «Чистосердечное признание. Начальнику новоблудской милиции от Анохина Сергея Валерьевича, несудимого…» Похвально, Сергей Валерьевич, ты, стало быть, человек с чистым сердцем, да еще и несудимый. Большая редкость. «Я, такой-сякой, чистосердечно признаюсь, что на почве личных неприязненных отношений застрелил Леопольда Салтыкова из пистолета…»

Вентилятор заметно переменился в лице, будто услышал собственный некролог. Джин-тоник сразу утратил вкус, хотя сушняк по-прежнему терзал с лютой силой. Досаду вызвало не содержание собственного творения, а факт нахождения оного в руках собеседника. Оказаться там оно могло только одним образом. От этого крикливого оперка с разбитыми шарами. Которому позавчера в камере Вентилятор без протокола сдал истинного заказчика, попавшись на стра-шилки-пугалки как последний лошок. Впрочем, это сейчас хорошо рассуждать…