Ханс Русенфельдт - Немая девочка

– Отмотай пленку назад, – услышала Ванья в ухе голос Себастиана. – Если Франк собирался сидеть и лить слезы за чашкой кофе, чтобы заставить Карлстенов почувствовать себя бессердечными мерзавцами, зачем он взял с собой ружье?

Ванья как раз сидела и размышляла над тем же самым. Она кивнула, чтобы дать Себастиану понять, что услышала его.

– У Франка было с собой ружье, – проговорила она.

– Да.

– Зачем же?

Пийя пожала плечами.

– Франк был егерем. Он таким и был. Человеком с ружьем.

– Спроси ее, что, по ее мнению, должно было произойти, – сказал Себастиан, уверенный в том, что они напали на какой-то след.

– Разве не странно было брать с собой ружье, если он собирался вызвать у Карлстенов сочувствие?

– Нет, это было просто ружье, – непонимающе ответила Пийя. – Его рабочий инструмент. Я понимаю, что в Стокгольме отреагировали бы, но у нас это не более странно, чем если бы столяр взял с собой молоток.

– Вы никак не отреагировали на то, что он взял с собой из машины ружье?

– Нет.

– То есть, не предполагалось, что он будет кому-то угрожать?

Пийя с преувеличенно усталым видом издала вздох, показывавший, что она сомневается в нормальности умственных способностей Ваньи.

– Как я уже говорила, он собирался рассказать о причинах, побудивших его согласиться на строительство шахты. То, что у человека есть с собой ружье, еще не означает, что он собирается кого-то застрелить.

Она подняла в сторону Ваньи брови с выражением «теперь ты поняла или сколько еще раз мне надо повторять», и Ванья вдруг убедилась.

Она знала.

Пийя с самого начала знала, что намерен сделать Франк.

Ванья не сомневалась, но это еще требовалось доказать.

– Предположим, что мы вам верим, – продолжила Ванья. – Что произошло?

– Мы позвонили, Карин открыла дверь, и прежде чем я успела объяснить, зачем мы приехали, Франк поднял ружье и выстрелил.

– И что тогда сделали вы?

– Думаю, закричала. Схватила его. Но он вырвался и прошел в дом.

Ванья открыла лежавшую перед ней на столе папку, достала несколько фотографий и принялась раскладывать их перед Пийей. Себастиан увидел, что это фотографии детей.

Застреленных детей.

Мертвых детей.

Ванья подняла взгляд на Пийю, которая замолчала и, казалось, пыталась решить, куда смотреть.

– Продолжайте, – призывно произнесла Ванья. – Что же вы сделали?

– Я побежала обратно к машине.

– Вы подождали его?

– Нет, я сразу уехала. Зачем вы мне их показываете? – сердито кивнув на фотографии, спросила Пийя.

– И что сделали? – поинтересовалась Ванья, притворяясь, будто даже не слышала вопроса Пийи.

– Просто ехала. В панике. Все пошло наперекосяк. Я была в шоке, мне требовалось немного времени, чтобы все переварить, поэтому я заехала в лес, остановилась и… ну, просто сидела.

– И пришли к тому, что не станете обращаться в полицию, – утверждающе вставил Торкель. Пийя опять переключилась на него.

– Я не могла. Вы знаете, кто я, чем я занимаюсь. Я не могла оказаться замешанной. – Она снова обратилась к Ванье, которая медленно продолжала выкладывать на стол новые фотографии. – Зачем вы мне их показываете?

– На прошлых выборах вы пообещали обеспечить Турсбю деньгами и работой, – проговорил Торкель, тоже притворяясь, будто не слышал ее вопроса.

– Да.

– Шахта дала бы их.

– Да.

– Скоро опять выборы. Пришла пора предоставить это.

Пийя всплеснула руками и сделала глубокий вдох, чтобы попытаться справиться с раздражением. «Хорошо, – подумал в соседней комнате Себастиан. – Раздраженные люди более склонны к совершению ошибок».

– Я пыталась повлиять на Карлстенов, я этого не отрицаю, – произнесла Пийя с деланным спокойствием. – Поэтому я и взяла с собой Франка.

– И его ружье, – вставила Ванья.

Пийя опять проигнорировала ее.

– Он должен был помочь мне уговорить их. Я не знала, что он собирается их застрелить.

Ванья быстро переглянулась с Торкелем и поняла, что он того же мнения, что она. Оборона Пийи все больше и больше принимает форму хорошо отрепетированной истории, а не спонтанного рассказа о реальных событиях.

– Когда вы узнали о существовании свидетеля, вы слегка запаниковали и попросили Эрика поехать к Франку, чтобы тот смог приблизиться к расследованию и желательно найти Николь первым. – Торкель не спрашивал. Утверждал.

– Нет.

– Я слышал ваш разговор с Франком. Ты знаешь, что я могу сделать, сказали вы, и что он должен подумать о сыне. Тогда я об этом не подумал, но это звучит как угроза. Вы напомнили ему, как уязвим будет его сын, если он не поступит правильно и не выведет вас из-под удара.