Антон Чиж - Выгодный риск

– Милая, вам надо успокоиться. – Она с усилием освободила руку. – И смириться. Ничего не поделать. Постарайтесь простить, если есть за что… Найдите себе достойную партию, выходите замуж, живите своей семьей. И забудьте… Забудьте все…

– Забыть… Смириться… Успокоиться… Я успокоюсь, только когда убийца понесет наказание. – Валерия повернулась и молитвенно сложила ладони. – Дорогая баронесса фон Шталь! У меня никого нет… Мне не от кого ждать помощи… Матвей мал и болен, Кирилл тюфяк и рохля… Помогите мне… Помогите… Вы – моя единственная надежда!

Можно было ожидать чего угодно, но только не подобной просьбы.

…Они познакомились недели три назад почти случайно на набережной и сразу сдружились. Баронесса увидела в яркой барышне себя, только лет на шесть младше. Когда училась нехитрой премудрости управлять мужчинами. Валерия понравилась не только красотой, но редким для юной девушки умом и рассудительностью. Они стали встречаться и весело проводить время. Валерия просила советов опытной женщины, баронесса делилась, порой излишне откровенно и щедро… Для совместных прогулок по Promenad des Anglais [4] Английская набережная. с Валерией она выбирала простое платье и скромную прическу. Чтобы красота молодости немного скрывала ее от мужского внимания. Незаметно Валерия стала ее близкой подругой. Баронесса пару раз одалживала ей свой паспорт, чтобы юная подруга могла съездить в казино Монте-Карло, куда не пускали несовершеннолетних барышень. Заходить в городское казино Ниццы Валерия боялась, чтоб не встретить брата или отца, который не одобрил бы поведение дочери.

– Чем я могу вам помочь? – спросила баронесса, предугадывая ответ. – Неужели вы задумали…

Валерия мотнула головой:

– Не собираюсь убивать отца. Пусть его судит высший суд. Но проучить… Проучить так, чтобы запомнили… Вы мне поможете?

– Дорогая, я готова сделать для вас все, что в моих силах, но обстоятельства складываются так, что сегодня я должна уехать…

Новый удар Валерия приняла достойно. Не стала ни умолять, ни упрекать.

– Хорошо, тогда после… Время есть. У меня оно в достатке… Надо хорошо подготовиться… Когда мы вернемся в Москву… Осенью или зимой. Я все равно не успокоюсь, пока не доведу дело до конца. Вы не бросите меня?

Нельзя было оставаться равнодушной к такой мольбе. Баронесса обещала, что приедет в Москву по первому зову, но не раньше весны следующего года. И дала адрес, на который можно прислать для нее телеграмму.

Валерия порывисто обняла фон Шталь и расцеловала в обе щеки. Что было вызывающе неприлично для общественного места.

Отодвинув стул и подав знак Матвею, чтобы оставался на месте, Валерия неторопливо подошла к столику, за которым сидел господин Алабьев с сыном и молодой дамой. Взяв чашку мадемуазель Лидии, она плеснула в лицо отцу. Черная жижа потекла по белоснежной сорочке.

Баронесса наблюдала, как сжался Кирилл, как изумление застыло на лице хорошенькой спутницы Алабьева, как замер официант с подносом, как Валерия саданула чашкой об пол и повернула назад, будто ничего не случилось.

В спину ей летел рев:

– Вон с глаз моих, мерзкая дрянь!

Посетители ресторана с интересом наблюдали сцену, которую устроили русские туристы. Наверняка заметка о происшествии попадет в завтрашнюю газету. Баронесса еще подумала, что слишком легкомысленно дала слово. От Валерии можно ждать чего угодно: ум с красотой – смесь взрывоопасная. Особенно у юной барышни.

Вдова Ферапонтова была женщиной нрава столь редкого, что палец в рот не клади. Чего не рисковал делать ни муж ее, ныне покойный чиновник Ферапонтов, ни городовой Ревунов, которому судьба определила пост напротив дома вдовы. Никто не рисковал совать палец в рот беззащитной вдове. Без пальца останешься, и руку по локоть откусит. Такой уж характер пронзительный. Все, кто знал, не связывались с Ферапонтовой. А кто не знал, получали урок. В обиду вдова себя никому не давала. И в этот раз не собиралась спускать злодеям и душегубцам.

Обругав извозчика грабителем и удержав двадцать копеек из обещанного полтинника за то, что тряс по дороге, беззащитная вдова вошла в подъезд трехэтажного серого здания в Малом Гнездниковском переулке.

Здание, с виду неказистое, отмечалось полезным содержанием. На первом этаже располагался адресный стол, где о каждом жителе Москвы можно было навести справки. На втором – оплот спокойствия и порядка в городе, гроза всяческого беспорядка и беззакония – обер-полицмейстер полковник Власовский со своим кабинетом и канцелярией. А на последнем этаже, можно сказать, под крышей, ютилась сыскная полиция. Для которой было отдано помещение, состоявшее из приемной части на пять столов со стульями и табуретками, кабинета начальника сыска, не слишком просторного, но и не слишком тесного, а в самый раз, и закутка, огороженного стальными прутьями, для задержанных лиц. Именно на третий этаж вдова и направилась. Войти вот так запросто к обер-полицмейстеру со своей обидой даже она не решилась. Хотя в приемные часы обер-полицмейстера любой житель мог позволить себе подобное развлечение.