Мария Тович - Сова плавает баттерфляем

– Нет, я теперь всегда буду рядом. Запиши мой телефон, будем созваниваться.

Она колеблется. Резко встает, подходит к комоду, долго роется в ящике в поисках ручки.

– Или дай свой, я запишу.

– Не надо записывать мой, – протестует Мира.

Я мысленно перебираю, чем могла её обидеть, раз она больше не хочет со мной разговаривать даже по телефону. Неужели я так обманулась? Растаяла, как желе, от тёплого приёма. Совсем забыла, что Мира имеет веское основание не общаться со мной и вообще выставить за дверь.

Мира снова сникает, виновато поднимает на меня глаза.

– Он слушает мои разговоры, – негромко поясняет она.

– Кто? – я не сразу понимаю, о чём идет речь.

– Стас.

– Зверев? Твой муж слушает, о чём ты говоришь по телефону?

– Ну да. Хотя я почти ни с кем уже не общаюсь, – добавляет она. – И в дом не приглашаю, он этого не любит. Так что ни подруг, ни коллег не осталось. Очень редко если кто позвонит.

Возмущение сжимает мне горло.

– И ты так спокойно на это смотришь? – взрываюсь я.

– Он объясняет, что это для моей же пользы. Я часто забываю важные вещи. А так он может быть в курсе всего, что со мной происходит, – оправдывается Мира.

– Это какой-то бред. Ты с ума сошла? Кто слушает чужие разговоры? Это же просто непорядочно! – Вижу, что она искренне не понимает моего негодования.

– Стас считает, что так правильно. У нас не должно быть никаких тайн друг от друга. Мы же семья, – объясняет Мира. Как будто заученный абзац из учебника читает.

Я хватаю ртом воздух, пытаясь не искрить.

– Ты считаешь, что это нормально?

– Я не знаю. Стас говорит, что так надо.

– А ты сама что думаешь по этому поводу?

Мира молчит, отвернулась к окну.

– Ну, вот ты!.. Ты слушаешь его разговоры, читаешь переписки? – напираю я, пытаясь пробиться к её самолюбию.

– Нет. У него телефон на пароле.

– А твой? На пароле?

– Да, Стас его сам установил.

Меня так и подмывает выругаться. Блаженная она, что ли? Но я сдерживаюсь.

– Какой-то перекос, не чувствуешь?

– Я ему доверяю, – в её глазах блеснуло что-то незнакомое. Не агрессивное, но я сразу улавливаю, что мои вопросы раздражают её.

Мне не хочется ссориться с сестрой в первый день нашей встречи после такой долгой разлуки.

– Ладно. Это ваша семья, вам решать, какие в ней правила.

Мира сразу оттаивает:

– Просто… он старше, он – мужчина, лучше меня в жизни разбирается. И я привыкла во всём на него полагаться. Разве можно сомневаться в собственном муже?

Пропускаю мимо ушей её пассаж преданной жены и говорю:

– Давай купим тебе другой телефон и новую симку, обычной звонилки хватит, – предлагаю я. – А то как же? Я уеду и даже позвонить тебе не смогу? Неизвестно, когда у Вани следующий рейс будет.

Сестра согласно кивает, но потом опускает голову, что-то её смущает.

– Я как куплю новый, сразу напишу тебе или позвоню, – обещает Мира.

– Так пойдём, купим завтра. А ещё лучше – давай прямо сейчас. Покорми Тёму – и вперёд. Тут у вас салон в соседнем доме, я видела.

Мира прикусывает губу.

– Ну чего? – не выдерживаю я.

– Я не могу.

– Тёме спать пора? – не понимаю причину её смятения.

– Я не могу сейчас купить телефон, – Мира вздыхает, глядит прямо на меня, будто хочет, чтобы я сама догадалась.

И до меня внезапно доходит.

– У тебя нет денег? – шепчу я.

Её лицо пылает, а глаза виноватые, как у нашкодившей собаки. Мне кажется, я слышу, как стучит её сердце. Кожей чувствую её стыд.

– Я не умею тратить деньги. Стас говорит, если мне дать миллион, я уже через полгода без трусов ходить буду… Напокупаю всякой ерунды. Он считает, что все женщины – транжиры. А я – вообще клинический случай.

– Подожди. Что ты хочешь сказать? Ты ходишь на работу, твой муж работает… и при этом у тебя нет денег? Никаких?

– Моя карточка зарплатная у Стаса.

– Почему?

– Я же говорю. Не умею я с деньгами обращаться. Так надёжнее, – она отводит глаза. – Да и должна я.

Чувствую, как замираю всем телом.

– Я же два года не работала. В декрете, – тихо поясняет Мира. – Выходит, в долг жила. Вроде как в бюджет семьи ничего не приносила.

Я хмурюсь, силясь переварить, что она только что выдала.

– А ничего, что ты сына принесла из роддома? – я произношу это медленно, почти по слогам, чтобы не крикнуть.

– Ну, мы же ели всё это время, другие траты были. Стас сказал: это справедливо, что пока моими средствами будет распоряжаться он. Содержал всё-таки нас два года.

Я закипаю. Меня распирает от негодования. Не знаю, от чего меня воротит больше: от поведения Стаса или от тихого смирения и принятия этой абсурдной ситуации сестрой.