Александр Козлик - Дневник начальника следствия из «Матросской Тишины»

В Москве, в аэропорту нас уже ждали, опять – в автозак, и повезли: троих в «Матросскую Тишину», а двоих – в соседнюю, 99/1. Вот так я оказался здесь. Поместили меня как особо опасного в спецблок, камеру специально выделили.

Уважают! Не пойму только за что.

Целый день играем в домино и читаем. Хорошо, хоть библиотека есть. Мысли все время – на «воле». Как там Белла, как дети? Очень сложно в таком возрасте переносить несправедливость. В любом возрасте – плохо, но в моем особенно. Только воспоминания успокаивают и то, что я не первый и не последний, надо держаться. Раз выпала такая судьба, я должен все выдержать, это испытание силы и воли. Ведь раньше было еще хуже, в России все время стараются пропустить как можно больше людей через лагеря. Я не единственный. Перечитываю Солженицына, журналиста Г. Пасько, книги людей, прошедших тюрьмы и лагеря, таких много, к сожалению, очень много, и количество их не уменьшается.

Подъем. Зарядка. Очень жарко. Передают, что в городе до 35 градусов. У меня в «хате» дышать вообще нечем, да и на прогулке не легче, как в парилке. Да и там-то всего час. Хорошо хоть – вода есть, обливаемся целый день. Книги и домино, лишь бы с ума не сойти. Врач меня так и не вызвал, сегодня буду выяснять, когда он должен прийти. Так мне придется провести время до середины августа. Мурвалов сказал адвокату, что планирует проведение очных ставок в августе. Берут на измор, но, по-моему, им просто наплевать на человека и его судьбу. Я представил себя на его месте. С учетом всех показаний давно бы приехал, хотя бы переговорить с обвиняемым и постараться понять его позицию. Но, видно, другие времена, другие следователи. Правда по делу их не интересует. Действительно, они просто стали «опричниками».

Подъем. Зарядка. И так день за днем. Тяжело проходит день, очень жарко. Температура выше обычного на 5–6 градусов. В камере духотища. Хорошо еще, что нас только двое, хотя она рассчитана на 4-х, и есть душ. Вентиляторов не выдают, а купить и передать мне здесь некому. Хотя бы можем мыться по несколько раз в день. Сижу уже третий месяц, а со стороны следствия нет даже попытки встретиться. Хотя при аресте Мурвалов обещал приехать и поговорить обо всем. Затем передал через адвоката, что ехать ему незачем, так как приезжал опер, и я свою позицию не изменил.

Я понимаю, что в какой-то начальный момент опер может ввести следователя в заблуждение относительно участия каждого. Они готовят первичные материалы. Это видно по справке, которую они подготовили для суда при аресте. Полнейшая фальсификация. Я представлен там чуть ли не главным консультантом «Васи Брянского», человека, которого я в жизни никогда не видел, и перечислены все фирмы, где я когда-то работал или был соучредителем, при этом, как мои собственные. Им-то что, ведь информацию никто проверять не будет. Но со временем следователь ведь обязан проверить, что ему подсунули, тем более, если обвиняемый не признает свой вины. Можно поднять, в конце концов, оперативное дело 5-летней давности по группе “Шенгелия”, и там все расписано, кто есть, кто. Но у них нет желания разбираться, что подсовывают, то и глотают. А может это заказ? И все подстроено, поэтому и не хотят разбираться. Вот в чем вопрос…

Ладно, надо заняться чем-то серьезным, а то можно так сидеть и думать все время только о деле. Начну все-таки писать рассказы. Белла меня все время подбивала писать о работе милиции. Здесь делать нечего, мысли бродят все время и заводят, куда не надо. Буду направлять их в нужное русло. Правда, я не чувствую себя писателем, ну и ладно. Внуки и внучки, может, прочтут, каким был их дед, и то хорошо. В общем, начну писать рассказы о милиции, день за днем. Начну с того, как я попал в милицию, и называться рассказ будет «Милиционер».

Подъем. Зарядка. Ставлю для себя это законом. Иначе развалюсь. Целый день валяешься на «шконке», так называется теперь койка. (Надо привыкать к блатному жаргону, раз уж в тюрьму попал). Сама по себе «шконка» представляет металлическую кровать, чаще всего двойную, я имею в виду двухъярусную. Вместо основы, где обычно находится панцирная сетка, расположены металлические полосы, причем расстояние между ними около 25–30 сантиметров, в виде квадратов или прямоугольников. Матрасы тонкие, и когда ложишься, то, если толстый, части тела проваливаются в эти дырки, а если худой, то лежишь на костях. И в том, и в другом случае очень неудобно, приходится пристраиваться на какой-либо одной полосе. Первое время было трудно спать, но потом ребята научили: дырки перевязываешь веревками, которые делаешь из старых простыней, и, вроде, ничего. Одна проблема только, веревок не должно быть в камере, могут повеситься, поэтому их забирают. Коридорные понимают, что спать очень плохо на таких койках, но делают вид, что не знают, а некоторые специально обрезают веревки, это им, видно, доставляет удовольствие. Ведь кто захочет повеситься, так и на простыне можно, в чем проблема?