Ирина Лобусова - Имя врага

— Понизили в штатном расписании. Теперь он значился не как солист, а как артист второй категории.

— Второй категории? — Емельянов не поверил своим ушам. — Ему же лучшие театры Европы аплодировали!

— Так то Европа. А в Советском Союзе он артист второй категории! И ничем не лучше всех остальных.

После окончания репетиции дирижер пригласил его в свой кабинет — маленькую комнату без окон, где едва вмещался письменный стол, на котором было очень много листов с нотными записями.

— Я знаю, что вы расследуете смерть Семы, — сказал дирижер, — нам всем очень его не хватает. Я хочу, чтобы прежде, чем мы продолжим разговор, вы послушали кое-что.

Откуда-то из-под стола дирижер извлек проигрыватель и поставил пластинку. Комната наполнилась звуками скрипки. Но что это были за звуки!

Емельянову казалось, что это рыдает его душа. Никогда он не слышал ничего подобного. В скрипке словно звучало множество голосов, которые открывали двери в такие небесные дали, где играли самые яркие краски мира, и божественные звуки были голосами светлых ангелов, никогда не существующих на земле. В один момент скрипка рыдала и плакала, а затем в ней звучала такая искренняя, светлая радость, что мир представал огромным светлым облаком, полным бескорыстной и великой любви.

Емельянов даже и подумать не мог, что в жизни могут существовать такие звуки. И ни за что бы не поверил, если б не знал сам, что звуки эти издает одна скрипка — скрипка, к которой прикасались человеческие руки! Эти звуки перевернули всю его душу, и Емельянов уже не понимал, на каком находится свете.

— Это последняя запись Семы, — сказал дирижер, — за два месяца до его смерти. Запись была сделана во Франции.

— Это было… невероятно, — выдавил из себя Емельянов.

— Сема был гением. Он был гениальным скрипачом. Но самой большой бедой его жизни было то, что он родился здесь, — вздохнул дирижер. — На Западе он бы стал миллионером. Собирал бы лучшие концертные залы света! А здесь… Артист второй категории. Вы уже слышали это?

— Слышал. Да ему бежать отсюда надо было! — вдруг вырвалось у Емельянова, и он прикусил язык. Уж слишком подействовала на него музыка — так серьезно, что он даже потерял бдительность!

— Теперь вы понимаете, почему он хотел уехать. От этих издевательств, от беззакония, зависти и тупости. Он хотел дышать, хотел заниматься делом, которое любил больше всего в жизни, а не аккомпанировать в оркестре. Это было буквально за месяц до его смерти, когда он был вынужден участвовать в концерте… как вторая скрипка-аккомпаниатор.

— Я понимаю, — вздохнул Стеклов.

— Ему не давали развиваться — с его-то талантом! Эти постоянные унижения разрушали его нервную систему. В оркестре ходили слухи о том, что он хотел уехать из-за какой-то женщины, но это было неправдой. Он хотел уехать из-за своей работы. Это было единственное, что он любил.

— Кстати, насчет женщины. Я хотел бы поговорить с девушкой из вашего оркестра. Рыженькая. Она встречалась с ним.

— Я знаю, о ком вы говорите, — кивнул дирижер, — но они давно расстались.

— Как расстались? — удивился Емельянов.

— Подробностей я не знаю. Давайте сделаем так. Я приведу ее сюда, к вам. И вы сможете задать все вопросы. Она как раз ждет второй репетиции.

Девушка не производила впечатление такой молодой и невинной, как описывала ее соседка покойного скрипача. Она была полновата, невысокого роста, с волевым лицом, решительным подбородком и сурово сжатыми губами. Такие люди умеют добиваться своего.

Было видно, что у нее сильный характер. У нее есть воля и способность совершать поступки. Емельянов любил такие лица. Он почувствовал нечто вроде симпатии. К тому же девушка была действительно красива. Особенно хороши были ее пышные рыжие волосы, которые она не собирала в хвостик, а специально распускала по плечам.

— Мы расстались с Семеном Лифшицем, и я не хочу о нем говорить. — твердо отрезала она. — Я огорчена его смертью, но спокойно собираюсь жить дальше.

— А я не сплетни на коммунальной кухне собираю, чтобы интересоваться вашими хотелками, — так же твердо ответил Емельянов. — Поэтому вы будете отвечать на вопросы. А если нет — я вызову вас повесткой и привлеку к ответственности за сокрытие важных показаний.

— Насколько я знаю, Сема покончил с собой, — девушка взглянула на него, и Емельянов понял, что взял верный тон.

— Почему вы расстались? — спросил он.

— Он изменял мне, — вздохнула девушка, — и я узнала это. Выследила его. Он встречался со мной и одновременно водил к себе другую женщину. Редкостный гад…