Мария Адольфссон - Неверные шаги

Она инстинктивно делает попытку встать и слышит крик. По-прежнему в полубессознательном состоянии, она с удивлением понимает, что кричит сама, что крик поднимается из глубин ее существа и улетает с ветром. Взгляд беспомощно блуждает в тусклом свете палубных фонарей и неверном отсвете из окон, замирает в метре от нее. И только теперь она видит: левая нога, неестественно вывернутая, лежит на палубе между нею и перилами. Встать она не может.

В ту же секунду она видит перед собой какую-то женщину.

— Пожалуйста, помогите мне…

Карен обрывает фразу. На сей раз понимание настолько отчетливо, что дурнота мгновенно отступает. Женщина, которая, тяжело дыша от напряжения, стоит сейчас возле стены и смотрит на Карен, вовсе не думает ей помочь. Она собирается с силами, чтобы закончить начатое.

И сквозь струи дождя, в тусклом свете фонаря над рундуками, Карен ее узнает. Это же она, женщина с дорогой сумочкой, искавшая зеркальце, чтобы подкрасить губы, женщина, которая разглядывала игровой автомат. Она выпрямляется, и во взгляде у нее столько ненависти, что у Карен перехватывает дыхание.

Бледное лицо чем-то хорошо знакомо, дорогая стрижка мокрыми лохмами облепила лоб и щеки. Что-то здесь не так, нет, не может быть. Догадка медленно вгрызается в сознание Карен и ищет опоры. И она не знает, говорит ли вслух или только думает: — Вы же точь-в-точь…

Женщина делает первый шаг к ней, и Карен кричит.

Крик тонет в ровном гуле двигателей парома и грозном шуме ветра в снастях и спасательных шлюпках. В ужасе Карен машет руками, пытается защититься, вслепую бессильно лупит по той, что нависает над ней. Отбивается, хочет закричать, когда женщина хватает ее за плечи и пробует поднять на ноги. На сей раз боль до того неистовая, что ее выворачивает наизнанку. Каждый судорожный приступ отдается в груди жуткой болью, и что-то в ней словно отделяется. Безучастно, будто со стороны, Карен делает вывод, что по крайней мере несколько ребер справа сломаны.

Женщина инстинктивно отпускает ее, пятится назад. Сначала с удивлением, потом с отвращением смотрит на рвоту, медленно стекающую с отворотов жакета.

Далеко позади слышится, как открылась дверь, шум голосов и музыка вдруг становятся громче, потом дверь опять закрывается.

Никто носа не высунет в этакую непогоду, кому охота насквозь промокнуть и замерзнуть ради сигареты. Никто не увидит ее и не услышит, хотя лишь стенка отделяет ее от сотен танцующих, смеющихся людей внутри. Никто понятия не имеет, что здесь происходит.

Новый приступ тошноты, Карен пытается повернуть голову, чтобы не захлебнуться рвотой. И опять слышит громкую музыку, когда отворяется другая дверь. На сей раз у нее за спиной, дальше по левому борту. Она пытается закричать, но опаздывает — все опять стихает, дверь закрылась. Мне не выбраться, думает она и смотрит на женщину.

Энн Кросби убьет и меня.

В следующую секунду слышится звук приближающихся шагов, и женщина опять отступает к стене. Они уже не одни.

Волна благодарности пронизывает Карен; кто-то вышел на палубу, поможет ей.

Потом голос, такой знакомый, что ее накрывает страх, кровь бросается в голову. Голос Сигрид за спиной.

— Карен, это ты? Ты что, не слышишь, что они объяви…

Она резко умолкает, и Карен понимает: Сигрид подошла совсем близко и сообразила, что здесь что-то не так.

— Сигрид, не подходи, — пытается крикнуть она, но сил нет, голос слаб, его уносит ветер.

Она пытается еще раз. Отчаянно прижимает ладонь к сломанным ребрам и кричит:

— Беги за помощью. Беги отсюда, Сигрид!

Но Сигрид не уходит. Идет дальше, теперь Карен видит ее.

— Господи, Карен, что случилось?

— Сигрид, уходи, приведи кого-нибудь. Она опасна.

Последнее она показывает мимикой, отчаянно пытается указать взглядом на женщину, отступившую в темноту. Сигрид пока не видит ее.

Сигрид прослеживает ее взгляд, глядит в ту сторону. Карен видит, как она вздрагивает и, чтобы не упасть, хватается за поручень. И бессильно смотрит, как Сигрид, вместо того чтобы бежать за помощью, медленно делает несколько шагов к женщине.

Энн Кросби стоит, словно окаменев, опустив отяжелевшие руки.

Длинные черные волосы Сигрид развеваются на ветру, вуалью падают на лицо. Обеими руками она отбрасывает их, останавливается в нескольких метрах от Энн Кросби. На секунду-другую обе замирают, глядя друг на друга. И только теперь Карен понимает, что думает Сигрид. Теперь, когда волосы этой прежде элегантной женщины висят патлами, когда слабый свет фонарей не позволяет разглядеть отличие этой женщины от Сюзанны Смеед.