Алисия Хименес Бартлетт: Убийства на фоне глянца

– Если Пепита занималась жильем Марты Мерчан, значит, они были знакомы, хотя такое нам конечно же и в голову не приходило. А раз они были знакомы, Пепита вполне могла убить Марту. Предполагаемые физические характеристики убийцы совпадают с данными Пепиты.

– А мотив?

– Деньги. Пепита решила, что последняя сумма, выплаченная Вальдесу, скорее всего, попала к его бывшей жене. Пепита, судя по всему, знала, как вел свои дела ее любовник, хотя на допросе это категорически отрицала.

Но нельзя было арестовать Пепиту Лисарран, ссылаясь лишь на особенности ее дизайнерского стиля. Закон такого не позволял. И мы с Гарсоном отправились к ней домой, чтобы пока просто побеседовать. У нее сильно дрожали руки, когда она услышала наши обвинения, но ведь и поведение человека на допросе – тоже не повод для привлечения к суду. Куда более серьезным фактом был отказ Пепиты от анализа ДНК. После этого судья всерьез заинтересовался нашими подозрениями. В конце концов позиция судьи и заставила ее согласиться на анализ. Наверное, она надеялась, что речь шла лишь о подстроенной нами ловушке – таким образом мы надеялись заставить ее признаться в убийстве.

Через несколько дней были получены результаты анализа, они показали, что окровавленный волос, найденный на месте преступления, вне всякого сомнения, принадлежал Пепите Лисарран. И только тогда, уверившись, что тут не было второй ловушки, она в нескольких словах призналась, что убила Марту Мерчан.

Как часто случается, теперь, после признательных показаний любовницы Вальдеса, ее виновность казалась нам очевидной. Но на самом деле мы долго не догадывались, что именно здесь следует искать последнюю деталь мозаики, без которой картина никак не хотела складываться. Не догадывались мы и о том, сколько лжи содержалось в показаниях Пепиты на первых допросах. Ведь так легко было поверить, что мужчина пытался оградить любимую женщину от грязных дел, в которые сам был замешан. И кто мог подумать, что новая любовь Вальдеса знакома с его бывшей женой? Кто мог вообразить, что бывшие супруги и их новые спутники соединены настолько крепкими узами дружбы? В конце концов, мы ведь находимся в Испании, а здесь никто никогда не слышал о такого рода любовных отношениях. Слишком это для нас необычно. Пепита Лисарран не раз виделась с Мартой Мерчан и знала, какую роль та играла в преступной цепочке. Не знала она лишь мелкой подробности: где Марта хранила полученные деньги. И это стоило жизни бывшей жене Вальдеса, хотя в своих показаниях Пепита напирала на то, что убила Марту только потому, что считала и ее тоже виновной в гибели Вальдеса, ведь именно бывшая жена толкнула его на дурную дорожку. Как призналась Пепита, она всегда ненавидела Марту и никогда не простит тех, кто убил человека, который был единственной любовью всей ее жизни.

– Вполне возможно, она убила Марту больше из мести, чем из корысти, – заявил Гарсон. – Как я понял, Вальдес и Пепита по-настоящему любили друг друга.

– А вот на это нам наплевать. Главное то, что, попытавшись вытянуть из Марты последнюю сумму, переданную ей Ногалесом, Лисарран убила ее, – резко оборвал его рассуждения Коронас.

– То, что обе любили в разное время одного и того же мужчину, не посеяло между ними ненависти, зато деньги сразу сделали их врагами, – никак не мог успокоиться младший инспектор.

– Что это вы, Гарсон, заговорили фразами из дешевого романа? – съязвил комиссар.

– Простите, но мне показалось, что здесь такой стиль подходит как нельзя лучше.

Я едва сдержала приступ смеха, но очень скоро смеяться мне расхотелось. Коронас по-прежнему пребывал в ужасном настроении.

– Нет, не подходит! Неужто вы считаете, что подобные банальности годятся, когда речь идет об этом треклятом деле, где столько всего сошлось: куча трупов, куча убийц, причастность людей из высших сфер, откуда меня, кстати, до сих пор дергают за яйца…

– Но ведь дело мы в конце концов распутали, комиссар, – быстро вставила я.

– И теперь вы хотите, чтобы я перед вами встал на колени и выразил свое глубокое восхищение?

– Нет, не хочу, но, думаю, мы не заслуживаем и порки, – не стерпела я.

Комиссар, кажется, внял моим словам и сменил гнев на милость:

– Простите, должен признать, что слишком много ворчу в последнее время. Видно, переработал, к тому же все дела, как нарочно, не обходятся без дикой нервотрепки. Но я не могу не отметить, что и вы с Гарсоном, и инспектор Молинер очень хорошо потрудились.