Алисия Хименес Бартлетт: Убийства на фоне глянца

– Может, потому что ее убили?

– Не знаю.

Она заплакала и сквозь слезы стала причитать:

– Другой раз проснусь среди ночи, и чудится мне, что все-то это было дурным сном и что хозяйка жива себе и здорова.

– Нет, Энкарнасьон, это не так.

– А вы дадите судье про меня хороший отзыв?

– Обещаю вам, я непременно это сделаю.

– По правде сказать, не очень-то я и верю, что от него будет какой-никакой прок. Засадят меня в тюрьму, а самых младших моих в приют отправят. И все только за то, что я решила подзаработать пару-тройку лишних песет.

Как только мы оказались на улице, такой же мрачной и тесной, как и ее квартира, я сказала младшему инспектору:

– Даже не пришлось показывать фотографии.

– Вы думаете, она сказала правду?

– Можете быть уверены. Она, судя по всему, из надежных людей, иначе Марта Мерчан не доверяла бы ей деньги.

– Но человек по-настоящему честный сразу заподозрит, что деньги эти сомнительные, и заявит в полицию.

Я ехидно глянула на него:

– А как вы полагаете, какой процент наших сограждан поступил бы именно так?

Он с таким же ехидством ответил:

– Не знаю… Ну, допустим, процентов восемьдесят, а?

– Что-то вы не очень хорошего мнения об испанцах, Гарсон. Почему же вы не сказали сто?

– По-моему, это было бы преувеличением.

– Возможно.

– Хорошо, инспектор, теперь вы получили то, что хотели. Деньги до Марты Мерчан вроде должны были дойти, тут картина почти прояснилась, но куда эти деньги делись потом?

– Может быть, они все-таки к ней не попали, может, они не попали и к самому Вальдесу, может, служанка врет, а может, деньги до сих пор лежат спрятанные где-то в доме Марты. Как вы считаете, не заглянуть ли нам туда еще разок?

– Но ведь в доме уже проводили обыск! – возразил Гарсон.

Ну и пусть! А еще мне очень не хотелось столкнуться в комиссариате с Молинером и Родригесом, когда они вернутся туда, потратив целый день на безуспешные поиски.

Но попасть в дом Марты Мерчан было не так-то просто. Во-первых, он был опечатан по решению судьи. Пришлось вести переговоры с Коронасом, хотя именно этого Гарсон и старался избежать. Само собой, комиссар высказал все, что он о нас думает. А я ему объясняла, почему мы решили повторить все шаги, предпринятые Молинером без нашего участия. Коронасу очень хотелось послать нас куда подальше, но он сдержался. И позвонил судье, который вел дело об убийстве Марты Мерчан, а тот дал разрешение еще раз осмотреть дом, но запретил проводить обыск. Иными словами, нас предупредили, что ни одна улика не может быть изъята с места преступления и приобщена к делу иначе как в присутствии самого судьи.

– Ладно, – ответила я, устало глядя в глаза Коронасу. Потом все же добавила: – Спасибо, сеньор, у вас особый дар воздействовать на судей.

Кажется, он в первый раз за всю эту проклятую историю пожалел меня, увидев, насколько я вымотана и насколько пала духом. Гарсон тянул меня за рукав, он хотел поскорее убраться из кабинета комиссара, пока тот не одумался и не спустил на нас всех собак.

Было уже очень поздно, и усталость все больше давила на мои плечи. В машине я заснула, откинув голову на спинку сиденья. Мой товарищ решил не тревожить меня и дал поспать, пока мы не прибыли в Сант-Кугат. Я открыла глаза и в темноте не узнала ни района, куда мы попали, ни садов, окружавших дома.

– Инспектор, хотите, я схожу туда один? Ведь речь идет только о поверхностном осмотре, а вы можете еще немного отдохнуть.

– Нет, спасибо, мы пойдем вдвоем.

Пока мы шли к дверям дома Марты Мерчан, сырость пробрала меня до костей. Где-то по соседству играла музыка. Мы пересекли совершенно темный садик и остановились перед дверью, которую наши коллеги совсем недавно опечатали. Гарсон сорвал печать и не без труда отыскал ключи. Наконец мы смогли войти. Младший инспектор еще какое-то время сражался с электросчетчиками. Потом пошел вперед, нажимая на все выключатели, какие попадались ему по дороге. Нашим глазам открылась призрачная гостиная, а также коридоры, в которых витал какой-то смутный сладковатый запах.

Место преступления потрясло меня. Пятна крови на креслах и ковре, пыль и тишина. Одна из ламп по-прежнему валялась на диване. Беспорядок, который учинил здесь убийца, лихорадочно что-то разыскивая, тоже застыл во времени – журналы, пустые конверты…

Гарсон двигался по комнате бесшумно как кот. Мы не разговаривали. Мне чудилось, что душа умершей до сих пор парит в воздухе, а может, здесь еще чувствовалась аура убийцы. В центре журнального столика лежала распахнутая книга, где-то примерно в середине страницы была поставлена отметка в виде точки. Американский детектив. Хозяйка дома так и не успела узнать, кто был убийцей.