– Ты бы меня покрепче, чем угостил! Гимназисткам твои сигареты курить. А мне «Беломору» бы… Есть у тебя? Или за три года интеллигенцией стал?
– Галка! – позвал Козий, обернувшись к двери.
Подружка уже встала и сейчас звякала посудой на кухне. Она прибежала на зов, вытирая мокрые губы локтём.
– Чего тебе? – недовольно спросила она, зевая.
– Тащи сюда «Беломор» – у меня под шконкой, в чемодане. Долго тебе, Витёк, отходить придётся. Сломали моего кореша волки позорные… За какого-то легаша! Но ничего, ты теперь вольный, а мог ведь и под «вышака» пойти. Получил «червонец», откинулся после «трёхи», так что звезда твоя счастливая на самом деле…
– Какой «червонец»?! – разозлился Аленицын. – Все двенадцать строгача пиши. – Ладно, что, кроме Васьки Павлюкевича, на меня никого повесить не сумели. Усвятцев, адвокат наш, как раз тогда в больнице с инсультом лежал. Теперь, слыхал, под себя ходит и вообще говорить не может. А ведь соловьём заливался на процессах! Так вот, другого адвоката взяли, Цепакина. Так он – не «золотая пятёрка», а дерьмо с перцем. Дали мне двенадцать лет, а он лыбится: «Поздравляю! Не на тот свет уходите, а в зону. Оттуда всегда вернуться можно»…
– Так правду же сказал! – Шура пожал мощными плечами. – Только ведь Рольник тебя не для того с кич вынул, чтобы ты просто так прохлаждался. Ты ему позарез нужен. Только зачем – не знаю!
– Значит, это Рольник выкупил меня? Феликс? Веталь ценил его…
Аленицын вылез из-за стола, держа дымящуюся папиросу между большим и указательным пальцем – по-блатному. Он пересел на диван от немецкого гарнитура «Либерти» – с рюшками и воланами.
– И Рольник тебя не забыл, – согласился Козий. – Люди должны помогать друг другу, иначе сожрут нас всех.
– Видишь, Шура, лысеть я начал… – Аленицын тяжело вздохнул. – На вечной мерзлоте не поправишься, даже весь «общак» на одного меня потратить. Садись рядом! – Аленицын хлопнул ладонью по покрывалу. – Давно я вот так, с кентом [1] КЕНТ (жаргон) – друг, приятель.
, на красивом диванчике не сиживал.
Виктор посмотрел на хозяина слезящимися голубыми глазами, достал носовой платок и вытер с ресниц гнойные корки.
– Что морщишься? Страшный? А ты, Шурик, не лучше был бы, окажись тогда в «Метрополе» с Веталем вместо меня. Я ведь, как прибыл в Питер, сразу на могилу к шефу пошёл. Богатый памятник стоит… Митя, небось, постарался?
– И Ада Витальевна, дочь покойного, тоже. – Козий, шумно вздохнув, уселся рядом с Аленицыным. – Рольник тоже долю дал. Такой человек, как Холодаев, не должен на сажени ютиться.
– Известно, – согласился Виктор. – Так что, я и вправду Рольнику нужен? Он меня тогда в упор не видел, при Ветале-то. Митька был куда душевнее…
Козий протянул руку, взял себе со стола ещё один огурчик:
– Люди нужны, Витёк.
Жуя и хрустя, он подошёл к окну, немного отогнул штору. Дом стоял на углу улиц Доблести и Маршала Захарова. С Финского залива тянуло свежестью, и вокруг всё цвело, благоухало, радовалось теплу. Потушив папиросу, Шура щёлкнул ногтями по стеклу.
– Что они сейчас делают, Митя и Феликс? – спросил с дивана Аленицын.
– Они, хоть и дальние родственники, но дело Веталя ныне поделили. – Шура вернулся от подоконника и вновь придавил диван. – Митя прямо дядины дела продолжает, а Рольник занялся ещё и торговлей.
– Чем торгует? – переспросил Аленицын.
Синие от татуировок его пальцы зашевелились, теребя уже изжёванный ворот рубашки. Жилки на белках воспалённых глаз надулись, и лицо покраснело.
– Людьми, – коротко ответил Козий.
– Не понял.
Амнистированный охранник Веталя Холодаева вытянул вперёд ноги в пыльных полуботинках.
Шура рассмеялся, показав две золотые фиксы:
– Чего испугался-то? Людишками торгует. Сейчас это идёт вровень с наркотой и оружием.
– Всё равно не врубаюсь, – признался Виктор. – Куда их возят-то – к нам или от нас? И на кой они сдались Феликсу? Своих, что ли, мало?
– Объясню, слушай внимательно. Такого бизнеса у нас раньше не было. Пока ты сидел, многое изменилось. Например, Союз развалился…
– Я, помню, радовался. Думал, что срок скостят. И не ошибся.
– Ну, вот, видишь! – Шура вдруг начал тщательно подбирать слова. – Московские люди Веталя, да и питерские тоже, основали много разных контор. Теперь же как? У России границы прозрачные, и попасть сюда проще пареной репы. Вот и едут прямиком в Москву…
– Шур, да кому к нам ехать-то нужно? – Аленицын шевельнулся на диване, подавляя зевоту. – От нас – свято дело, а к нам…
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу