Леонард Вест - Жизнь всегда в объятиях смерти

Придита была моей первой стадией, первой работой, первым «клиентом», как таковым. До нее я проводил свои практические занятия на умалишенных. Говоря по чести, психические основы таковы, что любой человек, стоящий на пороге самоубийства, считается сумасшедшим. Если это ему не говорят прямо, то за глаза скажут все, кому не лень. Думаю, не последнее слово будет принадлежать психологам и психиатрам.

Мало кто думает (мне кажется, никто вообще не думает…), что завтра на месте этого самоубийцы может оказаться он сам. Вы уверены, что не думали НИ РАЗУ В ЖИЗНИ о самоубийстве? По статистике, все люди хотя бы раз в жизни думали покончить с собой. Это не зависит ни от веры, ни от благосостояния, ни от состояния здоровья. Интересно, не правда ли? Статистические данные могут разнится, но в основе своей близки к истинному значению. И что же, выходит, мы все тронутые?

Ладно, оставим все эти бредни психиатрии и психологии на потом. У меня эта психиатрия сидела в одном месте и мешала дышать, до такой степени надоела. Я любил работу и люблю сейчас (даже, когда лбом ощущаю дыхание смерти от дула пистолета в руке Марка), но иногда хочется поговорить о жизни… И вот тут-то и натыкаешься на то, что называют трудоголизмом. Страшная болезнь, надо признать.

Вторым моим серьезным «клиентом» был банковский служащий. Не то, чтобы за год, с тех пор, как покончила с собой Придита, у меня не было дел. Нет. Дела были. Но эти дела были настолько не серьезными – теща пообещала пристрелить зятя, если он с ней не переспит, например – что говорить о них в такой большой записке, как эта, не имеет смысла. Все эти дела мало что во мне изменили и никак не повлияли на мировоззрение. К тому же, старикан, сидевший надо мной, увольняться за год не надумал, так что мне доставалось только дерьмо. Да. И это в то время, как мой начальник продолжал косить жизни с жадностью мясника, скидывая самоубийц с крыш и мостов…

За год взгляды на профессию, как я уже говорил, благодаря Придите, изменились. Теперь я поставил пред собой цель определять, когда смерть подходит больше жизни. Да, звучит это дико, но это так. Если самоубийце удавалось меня убедить в том, что у него действительно безвыходная ситуация, тогда я давал ему умереть. Вы можете обозвать меня убийцей, можете быть уверены в том, что правы. Я спорить не буду. Моя задача состояла в спасении людей от чего-то плохого, но кто сказал, что смерть плохое всегда?

На дворе стоял конец октября. Тучи неслись по небу, портя настроение своей серостью. Я сидел за рабочим столом и писал отчеты моего боса.

– Ник, там тебе приказали срочно спуститься, – сказал длинноногий Мартин.

Он был новеньким в отделе и все шестерили его, как могли. Не шестерил его только я. Не видел смысла. Я сам был шестеркой боса, так что понимал молодого паренька прекрасно. Видимо и он меня, потому что мы с ним неплохо ладили и иногда пили пиво после работы. Он «Хайникен», я «Стелла Артуа» без алкоголя. Мы были в чем-то неплохими знакомцами, наверняка нас больше всего объединяло то, что на наших горбах ездили те, кто сидел выше нас по служебной лестнице.

Можно еще кое-что о работе? Когда я только устроился в отдел, надеялся на то, что буду помогать людям. Буду бросать веревку спасения тем, кто тонет в трясине проблем, невзгод или просто заблудился. Не тут-то было. Я не учел того, что передо мной на иерархической лестнице к небесам славы будет сидеть жирная самоуверенная малодушная и глупая свинья по имени Бос. Через этого ублюдка не переступить. Никак. Так что энтузиазм, изначально горевший с жаром водородной бомбы, едва теплился год спустя. Рутина убивает все что угодно, в том числе и любые сильные рвения…

Вернемся к банковскому работнику.

Марти сказал, что меня ждут внизу. Что ж, рассуждал я, это, видимо, что-то серьезное, иначе меня бы не стали вызывать через Марти – мальчика на побегушках.

У входа в участок стояла белая патрульная машина. За рулем, что странно, сидела женщина. (К слову, эта МИЛАЯ женщина вскоре стала моей НЕ МИЛОЙ женой; видимо я и вправду что-то не так делаю, раз мои жены превращаются в стерв и, по – совместительству, сук.). Я поздоровался и сел на пассажирское сидение. Женщина заговорила.

– Ваш клиент – банковский служащий.

– Место?

– Мост.

– Кто с ним говорил?

– До вас?

– Да.

– Никто. Кроме нас, конечно.

– Нас – это кого?

– Меня и еще одного копа.

– Ясно.

– Что-то еще?

– Нет. То есть, да. Сколько по времени нам ехать?