Леонард Вест - Жизнь всегда в объятиях смерти

Я обещал помочь Придите и ее сестре. Узнал их адрес, но меня завалили бумажной работой до такой степени, что не мог выкроить и двадцати минут. При том, что до дома Придиты ехать не меньше часа на такси, я не мог к ним вырваться около месяца. За этот месяц я успел три сотни тысяч раз проклясть то простое обстоятельство, что у Придиты нет телефона.

А тем временем, моя дорогая (дорогая в прямом смысле) жена, после того, как нашла адрес Придиты у меня в кармане, принялась закатывать сцены ревности. Каждый вечер и утро.

Прошло около месяца, после того, как я познакомился с Придитой, стащив ее с парапета. Шумиха поутихла, журналисты забыли обо мне, как и мое начальство, отдававшее все дела вышестоящему старику с огромным бочонком вместо живота. Про Придиту журналисты, психиатры и копы забыли, наверное, уже на следующий день, после того, как мы вышли из лифта…

Ровно через тридцать два дня, после того, как я поднимался на крышу небоскреба, я приехал домой к Придите. Райончик, где не было ничего, кроме захламленной улицы, по обеим сторонам которой стояли гнилые дома, не производил хорошего впечатления. Преодолев четыре этажа наркопритонов и борделей в каждой квартире, наконец я щчутился перед дверью, за которой должна была жить Придита. Первая мысль была самой верной – надо было взять ствол…

Я постучал в дверь, которая от стука едва не упала, сорвавшись с петель. Дверь открыла чумазая девочка, на вид лет тринадцати.

– Ты Лайла?

– Да, – пропищала девочка, высунув головку в небольшую щель между дверью и косяком.

– А где Придита?

– Что?

– Кто там? – раздался грубый мужской голос за спиной девочки.

– Я учитель Лайлы, – попробовал соврать я. Как оказалось, я выбрал не самую удачную профессию в качестве прикрытия.

– Какой на хрен учитель, ты, мудак?!

Дверь с силой распахнулась и на пороге появился мужчина на две головы выше меня и шире в плечах. Я сжался, словно кот с помойки перед снежным барсом, но быстро вернулся к норме.

– Перепись населения, сэр, – пролепетал я.

– Что? Слышь, ботан, вали-ка отсюда, пока я тебе ноги не переломал!

Я вытащил удостоверение и пихнул его в заросшее лицо верзилы.

– Ах, ты вонючий коп! Падла!

– Не заставляйте меня применять оружие. Ответьте на мой вопрос и все.

– Спрашивай!

– Где я могу найти Придиту?

– Нигде. Повесилась эта сука.

– Что?

– То, что слышал. Парни с ней порезвились немного, а на утро она повесилась. Сестренка ее мне досталась. Гммм… Воспитываю ее. Это все?

Язык прилип к небу и не желал отлипать. Пред глазами закрылась дверь квартиры. Я не думал ни о чем. Выходит, я спас девушку только для того, чтобы ее истязали, и она убила себя… Я хотел придушить себя голыми руками, но не мог. Стоя перед закрытой дверью, думал о мертвой Придите. Думал о том, что ждет дальше Лайлу, оставшуюся на попечении этого верзилы. Мои кулаки сжимались и разжимались. Я ничего не мог поделать с тем простым обстоятельством, что Лайла будет изнасилована, подобно моей сестре, подобно миллионам и миллионам девочек, девушек и женщин на этой никчемной планете…

Придя домой в тот день, точнее, в ту ночь, вусмерть пьяный и грязный, я пил до тех пор, пока не начал выблевывать то, что съел еще утром.

Кларисса закатила скандал, но мне было все равно. Я пил за несправедливость мира, в котором мы живем. Пил за смерть Придиты, которой больше не надо мучиться, каждый день с раннего утра до поздней ночи, когда ее мог взять любой желающий как хотел… Я пил за себя. Меня прежнего в ту ночь больше не стало. Я прежний – добрый и наивный – умер вместе с Придитой, которую я прежний спас…

На следующее утро проснулся в одинокой кровати с открытой входной дверью, весь в блевотине. С того дня я больше в жизни не пил.

Взял отгул, поехал в похоронное бюро. Точнее, объездил их все. Наткнувшись на одно из самых дешевых в городе, поднял документы погребения и отыскал Придиту. Могила была скромненько украшена небольшим камнем. Видимо, кто-то посчитал, что захоронить девушку будет дешевле, чем кремировать.

– Привет, Придита, – заговорил я, обращаясь не знаю к кому. К духу, к камню, к земле, к себе самому? – Прости меня. Я не хотел, чтобы так все получилось. Не хотел…

Чего греха таить, я тогда разрыдался. Ревел, стоя на коленях, посреди старого гнилого кладбища. Залегшие на октябрьском небе серые тучи, надавили на газ и с небес полился холодный душ, смывший все мои слезы, но так и не отмывший от души, налипшую на нее грязь.