Константин Бахарев: Начальник уголовного розыска. Непридуманное

Внезапно быстро объявился Рыжий. И не один. Привел какого-то унылого старшего лейтенанта в мятой форме, портупее и сапогах. Оказывается, в райотделе нашего шефа увидел начальник и попросил помочь этому старлею, участковому из какой-то станицы. Неизвестные злодеи периодически по ночам стреляли дробью по его мотоциклетной коляске. Рыжий отправил с ним младших оперов. Те побурчали, собрались, взяли с собой пивка и уехали.

— Оружие сразу сдайте в сейф старлею! — заорал им вслед наш командир. — И звоните сюда каждый день! Иваныч, дай им номер пансионатского телефона.

— Через пару дней приедут, — сказал нам Рыжий, и тут же переключился на свои заботы. — А тут чего-то никого на улице нет. Жарко, наверно. Вечером прогуляюсь.

Ну и тоска в этом Георгиевске! Даже сходить некуда. Ходить по пыльным пустынным улицам надоело, оставалось только пиво и карты. Расстроенный Рыжий через два дня, после бесплодно прошедших выходных дней, даже содрал бинт с пальца и выкинул его в окошко.

Через четыре дня после появления унылого участкового, с утра, он спохватился.

— А где наши младшие опера? — спросил он у нас, и не дожидаясь ответа, продолжил. — Пропали в этой станице, как ее, Изобильная, что ли. Пойду в райотдел, возьму в дежурке машину, съезжу, проверю. А то даже не звонят, паршивцы. Говорили, недалеко эта станица, к обеду вернусь.

Он постоял, подумал, взял у Иваныча бинт, снова замотал палец, протер лицо цитрусовым одеколоном и отбыл.

Мы с Витькой остались вдвоем. Ну, и конечно, Иваныч.

К обеду Рыжий не приехал, вечером тоже. На следующий день наш старший также не появился. Звонков тоже не было.

— Это ерунда какая-то, — сказал Витька, тусуя вечером карты. — Сгинули в этой Изобильной наши парни. И, прикинь, все с оружием.

— Завтра с утра в райотдел надо сходить, — я закурил, наблюдая за раздачей. — Разобраться.

— Ага, — согласился Витька.

Ближе к обеду мы добрались до городской милиции. Чтобы не толкаться там вдвоем, я зашел в шашлычную, заказал пива, баранинки, а Витька зашел в райотдел. Был он там минут двадцать.

— Интересно, — сказал Витька, присев за столик, и взяв кружку пива. — В Изобильной этой нет у них участкового, и никого туда на помощь не посылали. И Рыжий наш машину в дежурке не брал. Я с начальником участковых разговаривал, и в дежурную часть заходил. Чего делать будем? Я что-то беспокоюсь.

— Ну, сейчас мы поддатые уже, — я закурил. — Давай уж завтра с самого утра к начальнику милиции пойдем. А так-то ведь дело серьезное. Трое оперов с оружием пропали. Если в прокуратуру сообщить, там сразу дело по убийству возбудят. Порядок такой.

— Да уж, — Витька тоже закурил. — Вот сразу мне этот город не понравился. И шум тоже поднимать толку нет. В общем, завтра с утра к полковнику, а потом в Изобильную.

Пили пиво, а когда стало попрохладней, перешли на водочку.

— Надо будет обязательно туда самим съездить, — предложил я, макая кусок ароматного мяса в томатную подливу. — Проверить эту станицу несчастную.

— Угу, — поддержал Витька. — Ничего себе, опера пропадают. Заколдованная местность.

В шашлычной мы засиделись до вечера. Только когда быстрая южная ночь скрыла городские дома, мы пошагали в свой пансионат.

По дороге Витька решил купить сигарет. Мне было лень делать крюк до магазина, и я сказал, что подожду его. Как только он завернул за угол, мне приспичило избавиться от пива. Несмотря на то, что на улице никого не было, как-то я постеснялся и начал высматривать кустики. Прошагав метров двадцать, я заметил шикарные заросли сирени, огляделся и нырнул туда.

Вернувшись на место, где мы расстались, стал поджидать Витьку. Долго его нет. Пришлось идти в магазин. Ничего себе, закрыто. Я прошелся около магазина, осматривая кусты. Никого. Пошел в пансионат.

— Иваныч, — я зашел в комнату на первом этаже, где жил сторож. — Ты Витьку не видел?

— Нет, не приходил он, — Иваныч сел на диванчике, на котором дремал. — Потерялся, что ли? Найдется. Давай лучше выпьем.

Он сварил молодой картошки, посыпал ее зеленым лучком, я принес банку тушенки. Сели выпивать. За открытым окошком тихонько шумели ставропольская флора и фауна. Южная ночь, черная, как душа мошенника-многоженца, укрывала от глаз заросли сирени и скучную волнистую степь. Иваныч рассказывал о своей военной службе, а я как будто оцепенел. Глядя на яркую черноту, окружавшую свет лампы из открытого окна, я вдруг увидел, как в ночной дали зашевелились темные сгустки. Они объединялись, распадались, и черным туманом в полной тишине ползли ко мне. Я приподнялся, чтобы закрыть окно, и они тут же исчезли.