Андрей Кивинов: Куколка

– Мать твою, кто приходит к власти?! Что у нас за страна? Все кричат – конец войне, а третий год воюют. Бей преступников, а в президиуме воры в законе.

– Ой, Паша, ну что ты как маленький… Страна, у нас не страна, а сплошной “Малява-блюз”.

Слыхал пулю? Летом наши законники опять собираются подкинуть прав человеку. Ознакомление обвиняемого с делом будет входить в срок следствия, представляешь? Не успел ознакомиться – свободен! Хоть одного убил, хоть десяток! По херу! Гуляй! Потяни время, поиграй в больного или дурака и гуляй! По закону!..

А ты говоришь компромат. Ага, встать, суд идет. Бежит! Прибежал. Пар-р-родия.

Паша поднял глаза на Белкина:

– Да ну, что ж у наших, совсем зашкалило? Это ерунда. Бредятина.

– Увидишь еще… Давай лучше повторим по стопочке. Девочка, плиз, битте. Риплэй…

Я, Паш, в другие ручки кассету собираюсь отдать. В очумелые. Одним из клиентов Шерифа был Володя Монгол. Его хлопнули прямо через окошко офиса. Монгол – влиятельный мужик. В законе. Его Ребятки очень сильно обижаются. А дурень Зелинский прямым текстом… Все остальное я с кассеты стер.

Белкин опрокинул вторую рюмку, бросил в рот Пластик “Орбита”.

– Короче, прикрывай, Гончар. О, вон они, любимцы публики. Тачку белую видишь? Приехали. Сиди наблюдай. Они не знают, что я мент. Как бы не увезли к черту, братаны херовы…

– Погоди, Володь… Это ведь не правосудие. Они же ничем от Зелинского не отличаются. Такие же бандюги. Какой смысл? Еще один виток? Опять кровь? Нам же завтра их ловить придется.

Белкин пригнулся к Паше и загадочно прошептал:

– А чтоб знали…

– Катя, ну-ка, сюда! Я тебе что сказала? Только посмей уйти. И не кричи, простудишься. Ольга взяла дочку за руку.

– Володя, может, поближе вещи перенесем?

– Не надо, поезд полчаса стоит. Успеем погрузиться.

– Жень, забыла Катьке лимонада купить. Схожу.

– Мы сходим. – Белкин взял Женьку за руку. – Катюх, тебе какого лимонада?

– Зеленого.

– 0'кей, старушка.

…За пять минут до отправления поезда они вышли из вагона. Женька была без куртки. В свитере и джинсах. Вовчик расстегнулся, прижав ее к себе.

– Простудишься.

Они мешали пассажирам, застыв на перроне.

– Ты не волнуйся, Володь… Как только Ольга обживется, я вернусь, а приедем, я позвоню.

– Честно? – улыбнулся Белкин.

– Ну что ты…

– Товарищи, целоваться на морозе вредно. В городе эпидемия. Вовчик еще сильнее прижал Женьку к груди.

– Ты тоже звони. По-жа-луй-ста.

– Конечно. Может, даже первый к вам вырвусь. У меня в марте отпуск.

– Да, я знаю.

Вагон зашипел, подгоняя народ.

– Провожающие, попрошу на выход. Отправляемся. – Парень-проводник скрылся в вагоне. Вовчик никак не хотел отпускать ее руку.

– Пора, Володь…

Белкин еще раз обнял Женьку, прошептав ей на ухо три бесхитростных слова:

– Куколка, милая моя…

Костик плюхнулся на стул и протянул симпатичному врачу пару бумажек.

– Пожалуйста, это кровь, это моча.

– Жалобы есть?☻

– Отродясь не было.

Ежегодная процедура медицинского осмотра давно превратилась в чистую формальность, необходимую для получения отпускного удостоверения.

Женщина рассмотрела бумажку и удивленно взглянула на Казанцева:

– Молодой человек!

– Да? – Казанова игриво улыбнулся.

– Да вы же… Вы же беременны!

– Че… Че-го?!! Беременен? Доктор, я ж мужик!

– Шестой месяц, молодой человек. Как минимум. Где это вы умудрились?

– А-а-а-а-а!..

Он больно ударился об пол. Зинка, сидевшая возле его ботинок, на всякий случай уползла в угол.

…Телефон разрывался противным треском.

Костя поднялся, доковылял до стола, где валялась брошюра “Эротические сны – на заказ”.

– Джордж? Дежурный Королев. У нас трупики криминальные на Балдийской. Какую-то шишку расстреляли. Прямо в тачке, вместе с охраной. Вроде депутат. Поэтому быстренько делай аборт и на выезд. Машину послал.

– Поздно, Григорич, шестой ведь месяц…

– Ну, тогда рожай!!!

В трубке запикали гудки.

– Зин-Зин-Зин, иди сюда… Вот ведь, блин, дочитался.

Костик вернулся к дивану, поднял с пола одеяло и нехотя начал влезать в свои тесные джинсы.