Алексей Макеев - Прошлое не продаётся

Взять того же генерала Орлова. Иные в управлении считают его чуть ли не баловнем судьбы. Куда там! Если вспомнить случай с его личным джипом, то насчет баловня можно было бы не горячиться. Ну, можно ли это хоть в самой малой степени назвать везением, если как-то раз, всего на минуту заскочив в управление, Петр своего «россинанта» погнал не обратно в «конюшню», а на ремонт? И получилось-то как нелепо. Приехал, припарковался у стены здания, возведенной, как видно, при царе Горохе, вышел, хлопнул дверцей, и тут же что-то большое хлопнулось на крышу джипа. Оказалось, кусок карниза. Вообще-то он мог бы грохнуться и несколько левее, ему все равно, на кого падать, но это было бы даже для закона подлости чересчур. Однако независимо от того, как это было, генерал Орлов с той поры при одном лишь упоминании об архитектуре и автосервисе – ремонт влетел ему в солидную копеечку – начинал сердито хмуриться и недовольно сопеть.

Глядя в окно служебной «Волги», мчащейся по МКАД, Гуров, говоря литературным языком, ушел в воспоминания и размышления. Такое с ним в дороге случалось часто. Безразлично взирая на пейзажи, пролетающие за окном, но при этом автоматически фиксируя в памяти все, что было достойно внимания, он под шум двигателя не спеша обдумывал те или иные хитросплетения событий.

– Монастырь, – деловито известил его белобрысый водитель-сержант.

Это была уже четвертая по счету обитель из тех, что предстояло объехать. Издалека монастырь мог бы показаться какой-нибудь ведомственной базой отдыха. Через не очень густой перелесок виднелись бетонные плиты высокого ограждения, над которым возвышались кирпичные стены и красные железные крыши двух старинных трехэтажных зданий, похожих на корпуса пансионата. Далее белели шиферные крыши явно хозяйственных построек. А над всем этим высилась, скорее всего, совсем недавно отреставрированная колокольня с крестом, сияющим позолотой.

Выйдя из машины, Гуров с хрустом потянулся. Время приближалось к обеду, уже начинало посасывать под ложечкой, а скорого завершения этого паломничества никак не предвиделось. От трассы к монастырю вела неширокая дорога со свежеуложенным асфальтом, которая заканчивалась обширной стояночной площадкой перед железными монастырскими воротами. Вдоль стены монастыря зеленели шеренги молодых березок и лип.

Неспешным, но решительным шагом Гуров подошел к воротам, громко постучал во встроенную в стену рядом с воротами узорчатую кованую калитку и лишь потом заметил кнопку звонка. Однако его стук был услышан, и с другой стороны калитки подошел молодой послушник в черном подряснике с еще жиденькой светлой бородкой. Ему можно было дать не более двадцати пяти лет. Судя по внушительному развороту плеч и нехрупкому телосложению, он совсем недавно сменил форму морпеха или десантника на монастырское облачение.

– Мне бы настоятеля вашего монастыря увидеть, – сообщил Гуров, опершись рукой о столб, поддерживающий козырек над калиткой. – Мы созванивались сегодня утром, он меня ждет.

– Вы из милиции? – пробасил привратник, стараясь придать хотя бы видимость смирения своему вовсе не смиренному голосу.

– Главное управление угрозыска, полковник Гуров.

Взглянув на его удостоверение, привратник распахнул калитку, и Гуров вошел в просторный двор, вымощенный камнем. Из вестибюля ближней трехэтажки вышел рослый тучный монах с широкой бородкой и большим крестом на груди.

– Лев Иванович Гуров? – спросил он, протягивая руку. – Я настоятель сей обители, нареченной в честь Архистратига Михаила. Здесь, как лицо духовное, зовусь отцом Гавриилом, а в миру…

– Хорошо. Отец Гавриил, – согласно кивнул Гуров, давая понять, что служебная форма обращения его устраивает. – Вам никогда ранее не доводилось видеть этого человека? – Он достал из кармана фотоснимок «беглого монаха» и показал его настоятелю.

– О-о-о!.. – едва взглянув на снимок, с сожалением протянул отец Гавриил. – Да, да, это наш послушник – брат Димитрий… Где это он и что с ним стряслось?

Реакция отца Гавриила Гурова одновременно и обрадовала, и несколько обескуражила. С одной стороны, это означало, что его поиски успешно завершены – о том, что он вообще мог не найти людей, знавших «беглого монаха», Гуров не хотел даже думать. А с другой стороны, тут же появилось внутреннее ощущение некоего дежавю, когда нежданная удача рано или поздно обернется весьма серьезным проколом. И как раз там, где это меньше всего ожидается.