Алексей Макеев - Трудно быть вором

– Откуда мне знать?

– Э-э, бросьте! Все вы отлично знаете! Прячетесь в Москве в чужой квартире, не появляетесь на похоронах собственного отца, вступаете в контакт с преступниками… Решили наложить лапу на духовное наследие отца?

– При чем тут это?!

– Не знаю. Не понимаю пока. Но могу предположить, что бумаги Звонарева каким-то образом оказались у этого собачьего вора. Или он знает, где они лежат, и теперь хочет продать эту тайну вам. К сожалению, отец ваш охладел в последнее время к нашему Союзу, иначе все, без сомнения, досталось бы нам. Но я считаю, что моральное право на нашей стороне, и намерен добиваться справедливости любыми средствами.

– Я это уже заметила, – пробормотала Таисия Федоровна. – Но чего вы от меня хотите?

– Честно говоря, пока даже не знаю, – пожал плечами Бураков. – Мне просто важно выключить вас из игры. Завтра утром мы возьмем вашего корреспондента, и, надеюсь, все части головоломки будут у нас в руках. А до той поры вам придется посидеть здесь. Возможно, возникнут вопросы.

– Вы животное! – сказала Таисия Федоровна. – Я женщина, я не могу находиться в таких условиях.

– Поверьте, даже мужчине пришлось бы туго в таких условиях, – серьезно сказал Бураков. – Но вам придется смириться. Единственное, в чем мы пойдем вам навстречу, – по необходимости вас будут выводить в туалет. Только сразу предупреждаю – если попытаетесь в этот момент выкинуть какой-нибудь номер, с вами поступят самым жестоким образом. Я не шучу.

– Вы негодяй, – с отвращением сказала Таисия Федоровна.

– Мы с вами одного поля ягода, дорогая! – фамильярно заметил Бураков. – Не изображайте из себя невинность. Может быть, я вас сильно удивлю, но позволю себе заметить, что мне известно, с кем вы вели переговоры о продаже бумаг своего отца. Спросите, откуда мне это известно? Ответ лежит на поверхности – эти господа давно положили глаз на разработки вашего отца. В первую очередь они вышли на нас. Именно тогда я имел неосторожность закинуть удочку, посоветовав академику присмотреться к передовой западной науке, которой его исследования пришлись бы очень кстати. Это было ошибкой. Ваш папа до конца оставался несгибаемым борцом за дело коммунизма. Мой намек был очень туманным, но Федор Тимофеевич больше не пожелал иметь с нами ничего общего. Наши потенциальные покупатели тоже поняли, куда ветер дует, и стали искать пути к вашему сердцу. Это оказалось совсем нетрудно. А вы-то думали, что сами всего добились? Как бы не так! Мы, конечно, попытались вернуть старика в лоно нашей организации, но он отреагировал очень резко, пригрозил, что пойдет в ФСБ, поэтому и пришлось прибегнуть к крайним мерам.

Таисия Федоровна была уязвлена в самое сердце. Этот негодяй Бураков задел самое больное. Но, судя по всему, он был прав. И он, и Таисия Федоровна предлагали товар одному и тому же покупателю. К тому же товар пока абсолютно виртуальный. Но таковым он мог и остаться, если они будут и дальше мешать друг другу. Малейшая огласка, и денег не сможет получить никто. Бураков тоже должен это понимать. И Таисия Федоровна решилась.

– Постойте! – сказала она. – Если вы меня убьете, вам никогда не добраться до бумаг отца, даже если вы их найдете. Бумаги лежат в банке, и этот факт сразу станет известен всем правоохранительным службам. Да и безопасность тоже заинтересуется. Вы и шагу не сможете ступить.

Бураков сдвинул брови и нахмурился.

– Вы правы, – неохотно сказал он. – Но что из этого следует? Вам я тоже не дам ни единого шанса. Вы можете вступить в права наследства, но продать бумаги на Запад у вас не получится. Это я вам обещаю. В контрразведке на всех хватит агентов. Они вам в спину дышать будут, в туалет за вами ходить…

– В шахматах это, кажется, называется патовой ситуацией? – спросила Таисия Федоровна.

– Именно, – кивнул Бураков. – Нужно договариваться, Таисия Федоровна!

– Я согласна. Что вы предлагаете?

– Пока я предлагаю хорошенько выспаться, – улыбнулся уголком губ Бураков. – На улице глубокая ночь. Будем разговаривать завтра утром, когда возьмем этого типа. А чем черт не шутит – вдруг все бумаги каким-то образом оказались у него в руках? В таком случае нам просто не о чем будет с вами договариваться. Мы сделаем все быстро – раньше, чем милиция заметит вашу пропажу. Вы сами постарались так все запутать, что теперь никто не разберет, где ложь, а где правда.

Бураков ушел, оставив Таисию Федоровну в полном смятении. Она уже воспряла духом, предложив Буракову переговоры, от которых он, казалось бы, не мог отказаться. И тут же получила щелчок по носу. Признаться ему в том, что бумаг у собачьего воришки нет и быть не может, у Таисии Федоровны уже не хватило сил. Да Бураков ей и не поверил бы.