Николай Леонов - Беги, если успеешь

Ее ровные белые зубы были оскалены, грудь высоко вздымалась. Отойдя в сторону, Валерия Алексеевна оглянулась по сторонам безумным взглядом, а потом быстро пошла туда, где валялись ее надувной матрас и разбросанная одежда. И Гуров, и озадаченный Крячко молча следили, как она садится на песок, открывает сумочку, прячет туда баллончик с газом, достает зеркальце и поправляет прическу.

Последние хулиганы тем временем, кряхтя от боли, рассеялись по пляжу. О недавнем нападении напоминал лишь истоптанный песок, несколько выбитых зубов и уже засохшие пятна крови.

Гуров повернулся к другу.

– Ну с нами-то все понятно, – сказал он. – А тебя где угораздило? Пошел за колой, а вернулся с разбитой мордой.

Крячко мрачно посмотрел на него и отвернулся.

– Объясни мне, – сказал он немного погодя, – что я сейчас неправильно сделал? Почему она на меня накинулась? Я ведь на самом деле…

– Не бери все к сердцу, будь проще и чаще сплевывай, – посоветовал ему Гуров. – А еще умойся. Некоторые женщины ужасно брезгливы и просто помешаны на чистоте. Думаю, в этом разгадка. А вообще, давай о женщинах потом поговорим. У нас с тобой есть тема посерьезнее. Так что у тебя случилось?

– Да какие-то оглоеды привязались, – печально сказал Крячко. – Зашел я в павильон – мороженого купить, а меня цап за плечо. Смотрю, мозгляк какой-то в костюмчике, прилизанный, как сутенер. Нагло так смотрит мне в лицо и говорит: «Гражданин, почему вы в плавках в общественном месте? Это в то самое время, когда в этом месте, кроме него, в штанах никого нет! Там все с пляжа, все голые! Ну, я так культурно ему говорю – иди в задницу, парнишка, пока я с тебя самого штаны не снял, не мешай людям отдыхать. А тут вдруг еще с пяток таких же набежало. Ну и пошла каша – деньги я, конечно, все растерял, воды не купил, да к тому же едва вас не проворонил.

– Как вырвался? – спросил Гуров.

– Да никак. Разбежались они. – Крячко сплюнул. – Наглые, а за хари свои боятся. Двоим фотокарточку попортил – прочие сразу пыл поубавили. Жалко, этого первого, в красной рубашке, упустил! Я бы с него точно штаны сдернул…

– В красной рубашке? – насторожился Гуров. – А он случайно не на синей машине был?

– Ну да, вроде на синей, – кивнул Крячко. – А ты его знаешь, что ли?

– Видел похожего, – сказал Гуров. – С балкона.

Крячко пораженно уставился на него.

– Одним словом, у меня сомнений нет, – заключил Гуров. – Провокация это. Или, если хочешь, намек. Кто-то очень хочет доказать, что нам здесь не место.

Крячко хотел его о чем-то спросить, но в этот момент новый пронзительный звук заполнил все пространство вокруг и заставил их обоих обернуться. Со стороны бульвара к пляжу мчались патрульные машины.

Под равномерный стук мотора Гуров незаметно для самого себя задремал. Он не хотел расслабляться, но однообразное колыхание волн вокруг, неподвижное синее небо и молчание, царящее в лодке, действовали усыпляющее. Этой ночью им с Крячко, можно сказать, не пришлось сомкнуть глаз. Местные служители закона продержали их в отделении до часу ночи – хорошо, хоть в камеру не заперли. Из грозных, но путаных и уклончивых сентенций, которые им пришлось выслушать от дежурного следователя, Гуров понял одно – местной милиции очень хочется представить их как главных инициаторов и зачинщиков безобразной драки на пляже. Подтормаживали эту идею иностранное гражданство «зачинщиков» и их более чем серьезные удостоверения. Вступать в конфликт с Москвой Лазурному Мысу, несмотря на все его амбиции, не очень хотелось. К тому же у них, кажется, не все складывалось со свидетельскими показаниями и вещественными доказательствами.

К счастью, Валерию Алексеевну держали в отделении не так долго и отпустили, едва на улице начало темнеть. Она вернулась в гостиницу и, сумев разузнать домашний телефон майора Загоруйко, позвонила ему прямо на квартиру. Какие доводы она при этом ему высказала, осталось тайной, но после некоторого раздумья майор к ним прислушался и, несмотря на поздний час, прибыл в отделение лично.

Правда, он не стал немедленно восстанавливать попранную справедливость, а прочел вместо этого московским коллегам очередную лекцию о блестящих перспективах Лазурного Мыса, о резко идущей вниз кривой преступности, о непонимании некоторыми местных реалий и о действиях, граничащих с беззаконием.

Гуров считал, что именно подчиненные Загоруйко в своих действиях выходят за рамки закона, но майор Загоруйко явно имел в виду что-то другое. В результате они не нашли общего языка, но к часу ночи майор все-таки отдал приказ отпустить Гурова и Крячко, не применяя к ним никаких штрафных санкций. Однако напутственное слово, которое он сказал им напоследок, звучало как предостережение.