Арне Даль - Дурная кровь

Хультин сделал паузу и дал своим сотрудникам осмыслить сказанное.

— Это создает для нас некоторые проблемы. Итак, будем исходить из того, что преступник, убив Хасселя, позвонил от его имени и сдал билет, а потом тут же перезвонил и забронировал освободившееся место на вымышленное имя. О чем это говорит?

Все решили, что вопрос риторический — ответа не последовало. Не слишком заботясь о правилах риторики, Хультин продолжил задавать вопросы:

— Главное для нас — понять: почему Швеция? Что мы ему сделали плохого? Предположим следующее: известный серийный убийца находится в аэропорту. Он намеревается бежать из страны и имеет фальшивый паспорт. Возможно, он чувствует, что ФБР наступает ему на пятки. Но от возбуждения им овладевает непреодолимая жажда убийства. Он поджидает в удобном месте появления жертвы. Совершает убийство, случайно видит билет на самолет и решает бежать в Швецию, тем более что до рейса осталось совсем мало времени. Он пытается забронировать место, и тут выясняется, что самолет переполнен. Однако убийца знает, что один пассажир наверняка не полетит. Он смотрит билет, читает на нем номер брони и трудно произносимое имя “Ларс-Эрик Хассель”, звонит, от имени Хасселя отказывается от полета, тем самым освобождая себе место. Что в этой истории не так?

— Найди пять ошибок, — мрачно пошутил Йельм. Никто не засмеялся.

— При желании можно и пять ошибок найти, — сказал Чавес, не подумав, что тем самым проявляет нелояльность к начальнику, но тот и бровью не повел. — В вашем сценарии, Ян-Улов, главное — случай . Если преступник только после убийства решил ехать в Швецию, возникает вопрос: надо ли прикладывать столько усилий, чтобы попасть в произвольно выбранную страну? Самолеты из Ньюарка летают постоянно. Почему бы не отправиться в Дюссельдорф пятью или в Кальяри восемью минутами позже?

— Кальяри? — переспросил Нюберг.

— Это на Сардинии, — пояснил Йельм.

— Я сказал просто для примера, — нетерпеливо возразил Чавес. — По-моему, Швеция вряд ли была выбрана случайно. И это особенно неприятно.

— Кроме того, — добавила Черстин Хольм, — маловероятно, чтобы он рисковал, дважды обращаясь в кассу. Узнав об отсутствии свободных мест, он сдает билет от имени Хасселя и тут же заказывает его на себя. Человек, который двадцать лет водит за нос ФБР, вряд ли будет столь явно привлекать к себе внимание, ведь если труп обнаружат — а это может произойти в любой момент, — всё будет указывать на него.

Резкие возражения двух сотрудников против предложенного сценария задели Хультина. Некоторое время он молча смотрел на своих оппонентов, а потом привел встречный довод:

— В действиях преступника явно присутствовал момент риска. Если бы компьютерщика нашли на одиннадцать минут раньше, мы наверняка поймали бы убийцу. Его план далеко не идеален.

— И все же, я думаю, он решил ехать в Швецию заранее, еще до того, как прибыл в аэропорт, — не сдавался Чавес. — Но в аэропорту выяснилось, что мест нет. Тогда он придумал план. В котором совместил приютное с полезным. Каким-то образом он заманивает в уединенное место человека, едущего в Швецию, как всегда, изощренно и с удовольствием убивает его и занимает его место в самолете. Все это сопряжено с некоторым, но не чрезмерным, риском. Кстати, риск разоблачения придает удовольствиям серийных убийц особую остроту.

— И что из этого следует? — вернул Чавеса к теме обсуждения Хультин.

— Что желание попасть в Швецию было настолько сильным, что заставило преступника пойти на риск, на который он в ином случае пошел бы вряд ли. А значит, здесь у него есть вполне определенная цель.

— Хладнокровное планирование в сочетании с импульсивностью и поиском наслаждений.

За это можно зацепиться…

— В его прошлом не было каких-то шведских связей? — тут же уточнил педантичный Арто Сёдерстедт.

— По крайней мере ФБР об этом не пишет, — ответил Хультин, листая свои бумажки. — Кстати, отъезд из США плохо сочетается с тем, что нам про него известно. До сих пор его история выглядит следующим образом. Все началось двадцать лет назад в Кентукки, где стали находить людей, убитых с особой изощренностью. Затем волна убийств прокатилась по юго-восточной части США. Поднялась шумиха в средствах массовой информации, и вскоре неизвестный преступник получил прозвище “кентукский убийца”. В наши дни всеобщего помешательства на серийных убийцах он стал легендой, идеалом киллера, а также образцом для подражания для многих будущих преступников. За четыре года он убил восемнадцать человек, затем вдруг наступило затишье. И примерно год назад — новая серия и тот же способ убийства, на этот раз в северо-восточных штатах. Ларс-Эрик Хассель стал его шестой жертвой в новой серии, в общей сложности двадцать четвертым трупом. Точнее, двадцать четвертым известным нам .