Фридрих Незнанский - Продолжение следует, или Наказание неминуемо

— Кажется, здесь, — забыв об осторожности и уже утомленный ожиданием, громко заявил Гегам.

— Нет, немного дальше. — Давид взял руку Гегама с фонарем и направил луч вниз. — Вот, видишь? Следы поворота не здесь. Наверное, немного дальше.

— А вы не ошиблись, — услышали они совсем рядом, в темноте, сиплый чужой голос. — В самом деле, еще метров десять не дошли. Ну, давайте знакомиться… раз уж вы тут.

Гегам машинально выключил свой фонарь, но с двух сторон — спереди и сзади, их ослепили сразу несколько фонарей. И они оказались вдвоем как бы в освещенном круге, бежать из которого было некуда.

— Эй, чего делаете? — закричал более находчивый Давид. — Чего вам надо?!

— А вот вас и надо, — ответил все тот же сиплый голос. — Вас тут целый день ожидаем. Что ж так долго собирались? — прозвучало с насмешкой.

И вслед за этими словами впереди вспыхнули автомобильные фары, вообще осветив небольшую полянку, на которой стояли, кроме Гегама с Давидом, еще трое. Двое были крупные, у одного — автомат, висевший через плечо на ремне, и третий — поменьше ростом, в обычной телогрейке и резиновых сапогах.

— А ну-ка, пройдемте в машину, — сказал тот же сиплый, а второй показал парням стволом своего автомата вперед, к фарам, ослеплявшим их. — И не вздумайте бежать или сопротивляться, — предупредил противным голосом сиплый, — у нас приказ стрелять на поражение. На вас уже один труп висит.

— Какой труп?! — вдруг истошным голосом завопил Давид. — Зачем труп?! Никаких трупов не было! Машина была и — все! Скажи, Гегам!

— Машина была… — печально повторил Гегам, с ужасом понимая, что все его мечты вмиг рассеялись. Но самое страшное, что на них с Давидом хотят теперь еще и труп повесить! А как говорить, что ты не знаешь? Только отказываться — не видел! Машину видел, тут Давид правильно сказал. Надо сознаваться. Видели машину. А кто ее сюда привез, не знаем! И все, и стоять на своем.

Ах, совсем забыл Гегам, что не с дураками имеет дело, а с людьми, которые каждый день жуликов ловят, воров, угонщиков всяких и знают, как это делается. Ну, может, не каждый день ловят, и, наверное, это так, но ловят же…

— А это мы скоро узнаем, — «успокоил» их сиплый. — Вот ваши отпечатки пальцев снимем и на машине поищем идентичные. Давайте пройдем. И не надо дурака валять и нас сердить, а то наручники наденем. Проходите, проходите в машину.

А второй, с автоматом, еще и подтолкнул в спину чувствительно.

Пошли, что делать? Только ничего на себя не брать… Давид быстро зашептал Гегаму по-армянски, чтоб тот по недомыслию не согласился с чем-нибудь, что им станут немедленно шить менты. А про следы тоже волноваться не надо. Когда здесь увидели, внутрь залезали, все щупали, как знатоки, мастера своего дела. А здесь — гуляли, хотели грибы собирать отдыхать хотели. На своем «жигуле» приезжали. Черную «тойоту» нашли. Больше ничего не видели… Да, решили продать брошенную кем-то машину. Потому что ее наверняка украли. Такие дорогие машины просто так в лесу не бросают. Наверное, преступление было. Только они этого не знают… Вот, и не сходить с этих показаний.

— Эй, вы, чего там? — закричал на них второй. — Чего, говорю, бубните? А ну, говорите по-русски, чтоб понятно было!

— Ничего не бубним… — сердито «забубнил» Давид. Он взял на себя роль старшего, а Гегам должен был только подтверждать его слова, ну, показания.

То же самое, что он говорил Гегаму, Давид повторил, сидя в машине — милицейском «УАЗе», приспособленном для перевозки задержанных, с решеткой на боковых стеклах и задней двери. Мент с сиплым голосом сидел напротив Давида, спрашивал и записывал ответы. Гегамчик стоял снаружи, очевидно, чтоб не слышал, что говорил Давид, потому что следующим стали допрашивать его, и Давид теперь ждал у машины. И их показания, вероятно, были схожими, потому что сиплый мент больше не стал их ни о чем спрашивать дополнительно, а велел всем садиться, и они поехали в город. Третьего охранника, или кто он там был, оставили дальше сторожить «тойоту». Но у выезда на трассу второй мент с автоматом вылез, забрал у Давида ключи от «Жигулей», сел в них и поехал за ними следом.

Остаток ночи до утра оба автомеханика провели в камере предварительного заключения. Каждый рассказал другому о том, что говорил, и дальше они решили действовать точно так же. Но про них словно забыли. Никто никуда их не вызывал, ни о чем больше не спрашивали. Потом уже, ближе к вечеру, наверное, — часов-то не было, забрали перед тем, как отвести в камеру, — тот самый мент, что был с автоматом, занес им их мешок, в котором были хлеб и колбаса, которую они приготовили для дальней дороги. Кинул на нары и махнул рукой, ничего не сказав. Вот и поели.