Фридрих Незнанский - Встретимся в суде

Против версии причастности строителей-молдаван к убийствам и пожару свидетельствовали и другие доводы. Во-первых, чтобы уложить трех человек выстрелом в сердце, надо постоянно тренироваться: возможно ли это при образе жизни гастарбайтеров, чьи руки привыкли не к огнестрельному оружию, а к малярным кистям и мастерку? А во-вторых — и в-главных — то, что Айвазов без опаски открыл дверь и посадил пса на цепь, свидетельствовало о том, что к нему пришел тот, кому он полностью доверял. Вряд ли какие-то сезонные рабочие, постучавшиеся на ночь глядя, были бы встречены так приветливо…

Одним словом, гастарбайтеров следовало оставить в покое. Предстояла разработка версии, согласно которой преступление напрямую связано с коммерческой деятельностью Айвазова. Или личной местью.

Москва, 11 марта 2006 года, 16.27.

Валентин Баканин

Председатель совета директоров ОАО «Зевс», совладелец фирмы «Уральский инструмент», президент компании «Уралочка» Валентин Викторович Баканин не слишком удивился, когда его вызвали в следственное управление ГУВД Московской области — как сдержанно сообщили по телефону, «для беседы». Напротив, он обрадовался. «Наконец-то зашевелилась милиция, которая меня бережет», — подумал Валентин, подходя к окну и задумчиво глядя на противоположную сторону обледенелой московской улицы сквозь белые жалюзи, потирая кончик вздернутого носа, как всегда делал в минуты сильных эмоций. Жена (бывшая жена, как не уставал он напоминать себе) поедом ела его за эту привычку, говоря, что с его жесткими светлыми волосами, круглым румяным лицом, да еще с красным носом, он — выпитый Петрушка! Но сейчас Юли рядом не было (и уже не будет), и Баканин позволил себе этот смешной жест, который помогал сосредоточиться. А ему было необходимо сосредоточиться, чтобы хорошенько продумать: что он скажет в следственном управлении ГУВД? Непременно надо сформулировать все, что ему известно, по возможности кратко, но исчерпывающе. Иначе жить нельзя. Валентин Баканин в свои сорок с небольшим стал крупным бизнесменом не за счет воровства или прежних комсомольских связей, а за счет трудолюбия и настойчивости. Он привык доводить до конца любое дело, за которое взялся. Доведет и это. Если бы речь шла только о нечестных приемах вытеснения соперника с рынка, можно было бы еще как-то стерпеть упорное невнимание милиции. Но его друзей убивают!

Не так давно — как вспомнишь, кажется, вчера — Валентин ездил в родной Александрбург на похороны Рубена Айвазова. Кинг в гробу — какая бессмысленная несообразность, его дружбан, его земляк, его ровесник, Кинг… Каждый раз, когда Валька и Кинг встречались, они вместе слушали что-нибудь из арт-рока; он предпочитал вещи сложные, хитро завернутые, малодоступные неизощренному уху. А сейчас звучит навязший в ушах миллионов «Траурный марш» Шопена, а Кинг не может встать и выключить. Лицо почти не пострадало, а может быть, умельцы в морге его отреставрировали. Зато придать пристойный вид Милене и Оксане не удалось бы даже коллегии скульпторов, и их, драгоценных девочек Кинга, хоронили в закрытых гробах. Женщины, промакивая слезы углами траурных косынок, шептались о том, какой обугленный ужас прикрывают крышки этих гробов… Был бы Валька сердечником, бросил бы под язык таблетку валидола. Но он был здоровым, сильным мужчиной, и его сердце было крепким, и он, не ограничиваясь печальной обязанностью проводить усопшего в последний путь, разыскал следователя, ведущего дело об убийстве. Следователь Петренко ему понравился: молодой, дотошный, не разучился пока сочувствовать людям… Однако срок следствия по этому делу почему-то продлевался несколько раз. Когда Валентин позвонил в прокуратуру Александрбургской области из Москвы и спросил, как продвигается дело об убийстве Айвазова и Бойко, ему неохотно сообщили, что дело передано другому следователю. Значит, прежний не справился? Но почему? Валентин тогда сообщил Петренко достаточно, чтобы факт убийства Айвазова сделать частью системы…

Первым ушел Парамонов. Самостоятельно ушел — так считается. По крайней мере, официальная версия гласила: покончил с собой. Валентину всегда было трудно в это поверить. Скорее он поверил бы сообщению о том, что на заводе моторных масел имени Губкина, совладельцем которого являлся Борис Парамонов, покончил с собой крупный механизм. Парамонов и выглядел чуть-чуть механическим — с его широкими плечами, какими-то рычажными, как у робота, очертаниями фигуры и прямолинейным стилем мышления. Он был прост, неувертлив, не знал, что такое сомнения и депрессии. С ним все было легко и ясно. У него была любимая жена, такая же широкоплечая, как он, только чуть более округлая, и четверо детей. И вот такой человек выходит в одно прекрасное (ну или, по крайней мере, ничем не примечательное) утро из дома, абсолютно трезвый, как обычно, в семь ноль шесть утра (Парамонов был точен, как швейцарские часы), и ни с того ни с сего разносит себе из охотничьего ружья свою квадратную голову… Представили? Вот и Валентин Баканин этого представить не мог, а посему естественность парамоновской смерти вызывала у него с самого начала крупные сомнения.