Фридрих Незнанский - Кровные братья

— Подумайте, Васса Александровна. До истины мы ведь в конце концов все равно докопаемся, — увещевал ее Турецкий, — а вы будете продолжать жить с мыслью, что содействовали бесчестному поступку. Еще раз повторяю, я не пугаю вас уголовной ответственностью.

— Это не столь важно, — согласился Меркулов. — Я даже лично обещаю не привлекать вас. Просто живите себе дальше с чувством, что помогли вору.

Воцарилось молчание. Бунина тяжело дышала.

— Подождите здесь, — наконец вымолвила она.

«Гости» замерли и только изредка осторожно переглядывались; пожилая женщина удалилась в дальнюю комнату, оттуда она вернулась, неся перед собой средних размеров обшарпанную сумку.

— Вот. Это Ростик принес мне позавчера. Сказал, что боится воров, а там у него какие-то ценные бумаги.

— Отличное объяснение, — хмыкнул Александр Борисович. — Вы не открывали сумку?

— Нет, конечно.

— А не подозреваете, что именно там может быть?

Васса Александровна отрицательно покачала головой.

— Но вы догадались, что речь идет о чем-то противозаконном? — уточнил Меркулов.

Бунина посмотрела на него тяжелым грустным взглядом:

— Я этого не исключала.

— Откройте, пожалуйста.

Заржавелая «молния» распахнулась с едким хрустом. Взорам четверых предстал некий предмет, завернутый в кухонное полотенце.

— Скрипку нужно держать за гриф, — предостерег Турецкого всесторонне образованный Константин Дмитриевич. В тусклом свете коридорной лампочки блеснул знаменитый лак бессмертного кремонского мастера. Изящный изгиб обечайки и трогательная выпуклость верхней деки поражали взор и казались в этой обшарпанной прихожей московской квартиры чем-то не от мира сего, чем-то, принесенным космическими пришельцами. Словно среди статуй ВДНХ вдруг затесалась Венера Милосская.

Галя Романова тихонько ахнула. Васса Александровна как-то горестно крякнула. Меркулов смог только удовлетворенно сказать:

— Ага! А Турецкий тихонько шепнул Гале:

— Сходи за понятыми.

— Добрый вечер, Геральд Викторович. Извините, что побеспокоил. Это…

— Здравствуйте, господин Турецкий.

— Вы меня узнали?

— Это профессиональное, — рассмеялся невидимый Райцер в трубке. — Слух у меня, знаете ли, с детства неплохой.

— У меня есть хорошие новости.

— Вы нашли скрипку?

— Да, — просто ответил Турецкий. На другом конце линии наступило молчание.

— Вот это да… Ничего себе. Признаться, так быстро я даже не ожидал.

— А это у меня тоже, — хмыкнул Александр Борисович, — профессиональное.

— Потрясающе! Мне говорили, что вы ас своего дела, но чтобы так! Расскажите же, расскажите скорее.

Турецкий в общих чертах изложил Райцеру продолжение истории скрипки-путешественницы и мотивы господина Вишневского.

— Так что скоро вы получите свою боевую подругу обратно, надеюсь, что в целости и сохранности. По крайней мере, мы ее не обижали.

— Вы меня покорили, Александр Борисович! — прочувствованно сказал музыкант.

— Да ладно, у нас работа такая, — отшутился Турецкий.

— Послушайте, но зачем она была ему нужна? Вот это то, чего я не понимаю в упор.

— Вишневскому-то?

— Ну да!

— Это загадка. Тут какой-то очень сложный комплекс. Наследственность, преемственность и так далее. Фамильная реликвия. Не удивлюсь, если психологи скажут, что тут еще каким-то боком примешана гомосексуальность господина администратора.

— А это-то при чем? — поразился Райцер.

— Ну… Он не продолжил себя в потомках, так сказать, тупиковая ветвь. Следовательно, возникает некий комплекс вины — по отношению к предкам и к самому себе; а отсюда — более глубокая связь с предыдущим поколением. Память об отце…

Турецкий откровенно импровизировал. Ему было более или менее все равно, почему Ростислав Львович украл скрипку. Важно было лишь то, что он, Александр, ее нашел.

— По-моему, вы несколько усложняете.

— Может быть, — охотно согласился Александр Борисович. — Но так ли это теперь важно для нас?

— Безусловно нет! — радостно рассмеялся Райцер. — А ведь я теперь ваш должник.

— Да ладно, сочтемся, — в свою очередь улыбнулся Турецкий. — В другой раз приедете к нам в Россию — на концерт пригласите.

— Э-э, знаете, Александр Борисович… Не в обиду лично вам будь сказано, но, как гласит известная цитата… «Спасибо, лучше вы к нам!»

— Жаль. Очень жаль.

— Мне не хочется вас огорчать, но поездка в Россию оставила неприятные воспоминания.

— Я все же надеюсь, что это пройдет и вы снова приедете туда, где вас ждет ваш слушатель.