Фридрих Незнанский - Объявляется посадка на рейс...

— То есть бандитскими пророками все было предусмотрено: и арест, вероятность которого была так велика, что дальше некуда, и допрос. Все ведь знали. Только дурачок вроде Мустафа согласился вляпаться в эту историю. Интересно, какое заявление он сейчас сделает?

— Нам это давно интересно, — засмеялась англичанка. — Мы ждали, когда же ты проснешься. И вот я не вытерпела, разбудила.

— Правильно сделала. По такому случаю раньше надо было будить.

Кафани и Филдинс поджидали их в холле, где сидели перед низеньким столиком в деревянных плетеных креслах. Оба уже позавтракали и находились в благодушном настроении. На их предложение перекусить Корешков ответил отказом. Он и без того чувствовал себя виноватым перед коллегами за позднее пробуждение, точнее за то, что они позднее услышат долгожданное заявление. В машине всю дорогу разговаривали только о нем. Все явно не могли дождаться момента оглашения.

Дежурный офицер приказал юному полицейскому проводить их в кабинет начальника. При виде гостей тот просиял так, словно увидел близких родственников. Этот моложавый человек с короткой стрижкой и на удивление бледным для южанина лицом являл собой воплощенную любезность. Он буквально силком заставил прибывших коллег выпить кофе с разнообразными сладостями, что для голодного Корешкова было очень кстати, предложил сигары, однако гости отказались, и начальник провел их в протокольную комнату, по пути знакомя со всеми встречавшимися в коридоре сотрудниками.

Наконец он усадил их, а сам пошел распорядиться, чтобы привели арестованного. Однако ни его самого и никого из подчиненных подозрительно долго не было. Нетерпеливый Филдинс выглянул в коридор и увидел начальника, стоявшего в окружении трех полицейских. Все они, оживленно жестикулируя, что-то обсуждали. Заметив выглянувшего из комнаты интерполовца, встревоженный начальник почти бегом ринулся к нему и сообщил:

— Господин Филдинс, арестованный Мустафа Кемаль убит!

Мустафа по-прежнему лежал в той камере, где его убили, и представлял собой зрелище не для слабонервных. Горло было перерезано от уха до уха, и он был весь в крови.

Один из полицейских, лучше остальных знавший английский, объяснил, что Мустафа был зарезан, когда дверь камеры была заперта и он находился там один. Это была камера предварительного заключения, арестованные здесь подолгу не задерживались. Представляла она собой крошечную конуренку с маленьким окном и решеткой из толстых вертикальных прутьев вместо передней стены. Дверь находилась в ее левом углу. Если верить объяснениям полицейских, картина вырисовывалась следующая: кто-то, знакомый ему человек или незнакомый, подозвал арестованного, якобы хотел ему что-то сообщить. Когда Мустафа вплотную приблизился к решетке, тот одной рукой с силой обхватил его за голову, а второй полоснул по горлу острейшим ножом.

При условии, что полицейские не отпирали камеру Мустафы, по-другому произошедшую трагедию нельзя было представить. Кафани тут же принялся выяснять, когда последний раз открывали дверь.

— Вчера вечером, когда привезли Кемаля, — последовал ответ. — Впустили его, заперли и открыли только когда пришли за ним, чтобы вести на допрос.

— Кормить кормили?

Завтрак давали через откидывающийся лоток в двери.

— В котором часу завтрак? — поинтересовался Андрей.

— Около восьми часов. Кофе и хлеб с сыром.

— И потом зашли, чтобы убрать посуду?

Надзиратель признался, что посуду после завтрака не убирали:

— Думали, когда принесем обед, тогда и заберем утреннюю.

Нельзя сказать, чтобы Корешков был слишком шокирован произошедшим. С похожим он столкнулся не далее как в июне, когда вместе с Мирдзой расследовал дело о многократных страховках одних и тех же автомобилей. Тогда в Германии, не без их помощи, удалось задержать двух угонщиков-перегонщиков. Это произошло в маленьком баварском городке Эберглюссе, и арестованные были помещены в местную тюрьму. Точнее, один — в тюрьму, а второй, — раненый, в тюремную больницу. В течение буквально суток оба были убиты, зарезаны. Андрей видел ту тюрьму. Она производила солидное впечатление. А этот полицейский участок отнюдь не выглядел неприступной крепостью. Мустафа же для кого-то был крайне нежелательным свидетелем…

Шокирован не шокирован, но, как и все его коллеги, был обескуражен трагическим событием. Получалось, что больше приезжим сыщикам в Стамбуле делать нечего. Документы у Мустафы были. Очевидно, фальшивые. У Фазиля в погибшем самолете, скорей всего, были настоящие, он же летел под именем Кемаля. Турецкие следователи с этим разберутся. Страховку Сафару не видать как своих ушей — его брата не было на борту взорвавшегося «Боинга». А вот почему он взорвался, этим, помимо следственной группы, по-прежнему будет разбираться Изабелла как сотрудница отдела по борьбе с терроризмом.