Фридрих Незнанский: Слепая любовь

— Да никак! Ну, пью иногда. В компании. Только ведь и компаний уже… сам понимаешь. А что?

— Объясняю. Случилось неожиданное и приятное событие. Саня наконец решил помириться с женой Ириной. Может, ты ее знаешь, но, скорей всего, не видел. Симпатичная женщина. Музыкант, преподавала в Гнесинском, а с год назад, когда с Саней беда случилась, оставила музыку и переквалифицировалась по теме криминальной психологии. Чтобы быть ближе к Сане. Ну, понимаешь, она — нувориш, а он — высокий профи, отсюда всяческие трения и прочее. Скандалы. При его-то, да и ее характерах. А сейчас они всем агентством были на кладбище, годовщина их погибшего директора, племянника нашего Вячеслава Грязнова, которого ты конечно же тоже должен отлично знать. Я вчера заезжал на Троекуровское, помянул, цветочек положил и попозже в «Глорию» их заеду.

— Погоди, Костя, так ты про «Глорию»?! — удивился Осипов.

— Ну, конечно! А что-то не так?

— Да все так! Просто я как-то не сопоставил… И Саша Турецкий тоже в этой «Глории»?

— Разумеется.

— Так это меняет дело в корне! Я, говоря об этих

ЧОПах, вовсе не ее имел в виду. А о «Глории», извини, — Осипов раскинул руки, — кто ж не знает?! Она у нас и в лекционном курсе фигурирует. Но, говорят, к ним и соваться бессмысленно, дел на пять лет вперед…

— Кто тебя проинформировал? Лето — обычный мертвый сезон! Как повсюду… Ну, раз ты знаешь, тем более есть смысл. Короче. После кладбища все поехали в агентство, это напротив «Сандунов», я скажу точный адрес. А Саня вместе с Ириной остались еще там. Как раз же похороны того мальчика… А позже Сева Голованов, он сейчас, после гибели Дениса, директора, исполняет обязанности директора, позвонил Ирине, чтобы узнать, когда они собираются подъехать. И та ответила, что, наверное, совсем поздно, потому что они решили вдвоем отправиться в парк «Сокольники». Зачем, ты думаешь? Пивка попить! Вот, елки-палки! Помирились наконец, значит! Слава тебе, Господи! — Меркулов даже, суеверно сплюнув через левое плечо, перекрестился. — И теперь у тебя появился прекрасный шанс. Поезжай в Сокольники, там есть три точки, я их назову, где ты сможешь легко обнаружить Саню. Сделай вид, что встреча чисто случайная. Заодно с его супругой познакомишься, обаятельная женщина, хотя… ну ладно, не буду. Ну и… Вот так, Сеня, дорогой! Готов?

— Да я к черту на рога готов, только бы…

— А оно примерно так и получится! — засмеялся Меркулов и придвинул к себе лист бумаги, чтобы нарисовать члену-корреспонденту Академии план расположения пивных точек в парке «Сокольники».

2

— Ирка, а ведь ты здесь, со мной, никогда не была…

— Зато тобой здесь, надо понимать, давно все тропинки истоптаны, — лукаво сверкнув глазами, ответила Ирина.

Турецкий прислушался: не сарказм ли прозвучал в упреке? Нет, хотя и показалось. Это бесконечное «кажется» ему так уже осточертело, что и рад бы не прислушиваться к интонациям, да привычка какая-то противная уже выработалась. Пора отказываться, пора…

— Да… истоптано… А ты знаешь, первое мое уголовное дело расследовалось именно тут. Вместе с Костей… Потом… а! — Турецкий отмахнулся от собственных воспоминаний. — А еще, если помнишь, когда Славка вас с Нинкой отправил в Абхазию?..

— А… — засмеялась Ирина, — это когда ты разочаровался во всех своих друзьях-товарищах? Помню, Шуринька! Ну, артист! Ты скажи мне честно, вот сейчас, дело прошлое… Ты что, в самом деле тогда хотел взаправду застрелиться? И неужели сделал бы это?

— Почему — «бы»? Просто в обойме оказались пустые гильзы. Даже и не холостые патроны…

— Шурик, ну как ты мог? Ты о нас с Нинкой хотя бы подумал…

— Вот как раз потому, что подумал… Чтоб эти… козлы от вас отвязались… Ты ж их не знаешь, а я-то знал… Да ладно, чего теперь?

— Сам начал…

— Сам, конечно, извини. А, кстати, как тебе наша дочка? Кажется, ей Англия пошла на пользу.

— Я боюсь, что даже слишком. Эта ее новая манера… Категоричность, «я считаю…», безапелляционный тон… Рановато, Шурик, хотя я не против, а тоже — за.

— Но ведь взрослый человечек…

— Ты сейчас будешь сердиться, но я должна все равно признаться.

— А ты не серди меня! — засмеялся Турецкий. — Что за признание? Очередная измена мужу?! — Турецкий округлил в неподдельном ужасе глаза и стал шарить взглядом по столу, будто в поисках ножа.

— Да ты обязательно рассердишься, — не приняла его игры Ирина, — если я скажу, что Нинка тебя любит гораздо больше, чем меня, хотя я ее мать! А ты, естественно, никакая не мать! И она это в последнее время постоянно подчеркивает.