Фридрих Незнанский - Имя заказчика неизвестно

Слюнтяй Панкин, казавшийся теперь чистым и безгрешным, готов был расплакаться.

— Я предупреждаю вас, что, имея в руках улику с отпечатками пальцев Виктории, крепко держу вас в руках. Следить мне не хочется, а от перчаток большая польза. Они сохраняют пальчики в целости. Запомните эту азбучную истину на будущее, если захотите меня найти. Сегодня же явно не самый лучший день в вашей жизни. Если вам захочется передать мне привет, то искренне не советую этого делать. Одно неловкое движение в будущем может привести к разоблачению. Я об этом побеспокоюсь. Шаг влево, шаг вправо равносилен побегу. С трупом Семена разбирайтесь сами, как знаете. А для того, чтобы засадить Вику в камеру, хватит и убийства Звонаревой. Деньги я, конечно, заберу и приплюсую к половине Заикина. Вы обязаны подтвердить мою догадку об их местонахождении, иначе не обещаю ничего хорошего.

Панкин задрожал и еле заметно кивнул головой, словно она была у него из камня.

— Они, скорее всего, там. Семен их специально спрятал на старом месте. Он любил подобные фокусы. Честно говоря, о тайнике мы ничего не хотели знать, нам и этих денег хватало. И вообще я тут ни при чем. Это все она! Мне ведь много не надо…

— Ага! Конечно, бессребреники. А если еще загнать дом, машину, дачу, вообще на всю оставшуюся безоблачную жизнь достаточно. Ну ладно, я ведь догадывался о вашем неведении. Просто проверить не мешало, вдруг ошибусь?

А теперь, когда вы, красавчики, у меня под пяткой, можно наконец расстаться старыми добрыми друзьями. Но это на время, не даю гарантии, что совесть моя не заставит сообщить в милицию о происшедшем. Страх загонит вас в угол, тогда почувствуете, каково было мне всю эту неделю ужасов. Вот, впрочем, и все.

Я быстро сложил пачки денег в кейс, следя при этом не столько за совершенно расплывшимся Панкиным, сколько за Викторией. Уж мне-то было известно, что эта гюрза может натворить из-за такой кучи долларов. Но она сидела, забившись в угол, в состоянии прострации.

— Да, чуть не забыл, — спохватился я. — Кажется, за мной должок в полтыщи баксов. Дело ведь с Штрассером я не выполнил, хоть и не по своей вине. Так что возвращаю с процентами.

Я медленно отсчитал из увесистой пачки шесть сотен. Виктория встрепенулась. Она готова была разорвать меня в клочья, но пушка в моих руках охладила ее боевой пыл.

— Мразь, подонок, как я тебя ненавижу!!! — взвыла она.

— Рад бы ответить взаимностью, крошка, но как истинный джентльмен не могу. Хотя ненависть слишком сильное чувство для меня.

Это было последнее, что мне хотелось сказать. Послав воздушный поцелуй на прощание, я поспешил удалиться, предоставив этой сладкой парочке решать свои проблемы самостоятельно.

Из Сочи я улизнул незаметно, думаю, мои опасные друзья поспешили сделать то же самое.

Через несколько дней в моем распоряжении имелось пятнадцать миллионов двести восемьдесят два американских доллара наличными. Сумма для меня более чем фантастическая… Я не очень хорошо представлял, что смог бы сделать с этими деньгами один. Возможно, у меня плохо с воображением. Но выбирать не приходилось. Я взял столько, сколько мне было необходимо. Я вспомнил про Вологодский детский дом. Там, наверное, искренне удивились, когда строительство нового здания детдома сдвинулось наконец с мертвой точки. Кроме всего прочего, я обеспечил безоблачную старость своей тетке и матери Евгения и Сергея Барышевых. Свою обиженную подругу Наташу тоже пришлось осчастливить некоторой компенсацией. Дальше оставалось подумать немного и о себе. Впрочем, это уже из другой оперы. Играя в столь опасные игры, я рисковал, конечно, рано или поздно оказаться под прицелом заинтересованных в моем крахе сторон. Всякое бывает, когда участвуешь в подобных делах. Деньги помогли сменить внешность и документы. Сохранять инкогнито я, признаюсь, научился. Не раз, будучи на полшага от смерти, я находил в себе силы выстоять. В расследовании, которое я вел частным образом, до сих пор остается много запутанного. Однако судьба сложилась так, что удача выпала на мою долю.

Правильно говорят — кто не рискует, тот не пьет благородных напитков. Я все больше стал верить народной мудрости. Да и что еще остается в моем положении? Впрочем, чтобы очистить наконец свою совесть, я решил сделать еще одно дело. Справедливость должна восторжествовать. Находясь в относительной безопасности, я способен быть искренним».

Эпилог рукописи, найденной при деликатных обстоятельствах