Фридрих Незнанский - Цена жизни – смерть

— Проще говоря, солидному, добропорядочному гражданину одна дорога — в мафию? — риторически вопросил Денис.

Божену по настоятельной просьбе Турецкого поместили в одиночную камеру, которая запиралась изнутри и больше напоминала миниатюрный гостиничный номер: с душевой, телевизором и ковром на полу. Она попросила снотворного и спустя полчаса уже спала сном праведницы. По соображениям Турецкого, больше в живых или на свободе не оставалось людей, которые могли бы всерьез угрожать ее благополучию и здоровью, но излишняя осторожность после всех последних событий не мешала. Так что каждые два часа, несмотря на недоумение итальянских тюремщиков, он сам проведывал ее и, убеждаясь, что сеньорита Долгофф в порядке, возвращался к бесконечной беседе с комиссаром Гольяцци.

— Ну хорошо, — возмущался Турецкий, помня, что лучший способ защиты — нападение, и агрессивно тыча в Гольяцци пальцем, — но ведь другие постояльцы «Марко Поло» наверняка звонили в полицию, когда услышали первые выстрелы. Я же знаю, у вас тут в Европе каждый честный обыватель с удовольствием настучит на соседа, как только возможность представится!

— Вы правы, доктор Тьюрецки, — соглашался с ним комиссар, — наши сознательные граждане своевременно информируют соответствующие службы обо всех случаях нарушения порядка. И в этот раз сигналы тоже поступили. Только вот незадача! За полчаса до начала боевых действий русской мафии против господина Грязнофф в гостинице «Марко Поло» в полицию поступили два анонимных звонка. Один звонок сообщал о том, что в поезде, отправляющемся в Милан в одиннадцать сорок пять, заминирован вагон-ресторан…

Вот черт! — Турецкий хлопнул себя по лбу.

— …И второй — с аналогичным содержанием — о том, что угрозе подвергается школа…

— Конечно, это была липа.

— Слава богу — да, доктор Тьюрецки. Но чтобы это выяснить, понадобилось некоторое время, а пока что все наши и без того немногочисленные силы были стянуты к этим двум объектам. Не говоря уже о том, что в школе учатся дети нашего мэра.

— Понятно.

— Так что, когда поступил звонок из «Марко Поло»…

— Прошло довольно много времени, — мрачно закончил Турецкий. — Прежде чем полиция, прихватив меня, смогла прибыть в отель и усыпила всех без разбора.

— Вот именно, доктор Тьюрецки. — Комиссар Гольяцци потер руки. — Я рад, что у нас полное взаимопонимание. А теперь позвольте задать сугубо личный вопрос. У вас нет родственников в Анкаре? Я знаю там одного человека с вашей фамилией. И даже чем-то похожего…

— Нет у меня никого в Анкаре, — грубо оборвал Турецкий. — Зато у меня есть один знакомый психотерапевт. И вот он — очень похож на вас. У него точно такие же методы работы. Когда он не справляется с пациентом, он тут же шипит на него: «Спать».

Посольский секретарь Поликарп Сергеевич Камышов прилетел рано утром на следующий день. Моложавый, дородный дядька лет пятидесяти, явно советской закалки. Турецкий хорошо помнил, что в былые времена, как правило, первые секретари советских посольств были заодно резидентами КГБ. Так что наверняка опыт у мужика соответствующий. Сообразит, что к чему.

Уже в половине девятого Камышов пожимал руки Турецкому и Денису и целовал — Божене.

— Много слышал о вас.

— Боюсь, — сказал Денис, — вчера нас тут слышал весь городок.

— Да, вы наделали шуму. Но нам удалось все утрясти. Представляете, даже в телевизионных новостях — ни звука, — похвастался дипломат. — Только по радио сообщили, что в гостинице «Марко Поло» прошли учения службы итальянского МЧС.

— И русских героев, — тихонько шепнул Денис Турецкому, — искоренивших мафию на ее исторической родине и изнывающих от скуки.

Папа Промыслов (прихватив с собой и сына) лично встречал самолет в аэропорту. Лимузин вице-премьера с эскортом из двух милицейских «бээмвушек» подали прямо к трапу. Промыслов был так счастлив, вновь обретя блудного сына, что пожелал немедленно отметить возвращение его спасителей и, несмотря на робкие протесты Долговой (она все-таки прилетела в Москву, но за вещами или насовсем, Турецкий еще не знал) и бурные — Турецкого, их все же затолкали в лимузин и с ветерком доставили на министерскую дачу в Завидове.

Денис, которому эта затея не нравилась больше всех, по дороге буквально выпрыгнул из машины, повергнув в совершенное изумление и Промыслова, и особенно его секьюрити. Турецкому пришлось объяснить, что это был не недружественный жест — просто если частный детектив Грязнов-младший за границей был сдержан в проявлениях своих желаний, то, оказавшись на родной земле, стал действовать более привычными ему радикальными методами и, вероятно, помчался обнимать дядю (хм, во закрутил!)