— Не за что.
97
Один из трех водолазов Национального спецподразделения нашел старый матросский чемодан уже после обеда в первый день погружений. На глубине двадцати восьми метров и всего в двух десятках метров от точки, где он и должен был находиться согласно координатам, полученным ими от Свена-Эрика Джонсона. Вполне естественное отклонение при мысли о расстоянии от водной поверхности и того обстоятельства, что он провел там пять лет. Когда мешок подняли, он оказался наполовину заполненным песком. Также, похоже, он пребывал в отличном состоянии, но перед подъемом его все равно поместили в большой пластиковый держатель и точно определили координаты места, где он лежал.
Матросский чемодан был набит под завязку. Он содержал почти тридцать килограммов мелких камней, игравших роль груза (явно того рода, каких хватало в месте причаливания на острове Уфердсён), а также различные вещи Джейди Кунчай. Скорей всего, почти все то, что она имела при себе и на себя, когда приземлилась в стокгольмском аэропорту Арланда утром в среду 22 июня 2011 года, прибыв туда утренним рейсом из Нью-Йорка. Все согласно авиабилету, который нашли в закрытом пластиковом карманчике вместе с ее паспортом, выданным на имя Яды Сонгправати, но с фотографией Джейди, ее мобильным телефоном, парой кредиток, оформленных на ту же Яду Сонгправати, а также деньгами на общую сумму шесть тысяч крон в американских долларах, таиландских батах и шведских кронах. Кроме того, чековой книжкой «Америкен экспресс» с дорожными чеками на общую сумму в две тысячи долларов.
Там находилась также кое-какая одежда, несколько пар обуви, купальник и дорожный несессер. Зато отсутствовала дорожная сумка, которую ей следовало иметь с собой, когда она поднялась на борт самолета в Нью-Йорке.
«Также нет записей о ее пребывании ни в одном отеле Стокгольма», — подумал Петер Ниеми, привыкший доводить поиски до конца.
«Скорее всего, по той простой причине, — подумал он, — что она жила дома у Даниэля Джонсона, и все отсутствующие вещи остались там».
В общем, Ниеми и его коллеги нашли в старом матросском чемодане настоящий клад, который не только дал ответ на вопрос о том, что она имела на себе и при себе во время ее последнего визита в Швецию, но также смог многое рассказать о том, чем она занималась между цунами и тем днем, скорее всего, воскресеньем 26 июня 2011 года, когда умерла.
Уже на следующей неделе состоялась внеплановая встреча Лизы Ламм с руководством ее следственной группы, Эвертом Бекстрёмом, Анникой Карлссон, Петером Ниеми и, естественно, их аналитиком Надей Хёгберг.
— Один вопрос чисто из любопытства, — сказала Анника Карлссон. — У нас есть какое-то представление о том, где она жила между январем 2005 года и Яновым днем 2011 года?
— По данным таиландских коллег, похоже, в Таиланде, — сообщила Надя Хёгберг. — Либо в доме своей матери в Бангкоке, либо в их семейной летней резиденции на севере Таиланда. Потом совершила несколько продолжительных поездок по трехмесячной визе и в США, и в Швецию.
— Как вы наверняка понимаете, мне придется проинформировать Джонсона и его защитника о наших новых доказательствах, — сказала Лиза Ламм.
— Да, чтобы мы все-таки сумели положить конец болтовне о возможности умереть дважды, — проворчал Бекстрём. — Самое время.
Часть шестая
Проблема с лисами в том, что они постоянно роют новые выходы
98
Адвокат Торе «Тотальная защита» Эрикссон был на полметра выше и в два раза толще комиссара Эверта Бекстрёма. Он обладал силой подъемного крана, выносливостью марафонца и являлся опасным для жизни противником во всевозможных юридических стычках, касавшихся преступлений. Он говорил на норландском диалекте и не упускал ни одного случая выразить свое уважение и восхищение «лучшему сыщику Швеции» Эверту Бекстрёму, который, в свою очередь, от всей души ненавидел его и при любой возможности поливал грязью.
Когда Лиза Ламм представила Эрикссону новые доказательства, он от всего сердца поблагодарил ее. Действительно пришло время навести порядок во всей истории, а сам он потратил целый день на то, чтобы обсудить последние новости со своим клиентом.
Все это время он, вероятно, только и делал, что инструктировал Джонсона относительно маневра, на языке юристов и в их тесной компании известного под названием «поворот на девяносто градусов». Его принципы были довольно просты. Никогда не возражать прокурору и ее полицейским, когда речь шла о вещах, которые они все равно могли доказать. А в остальном, где аргументы противной стороны уже не выглядели столь незыблемыми, перекладывать вину с себя на других участников событий. Преимущественно таких, которые уже сами не могли ничего сказать. Как, например, Джейди Кунчай и ее мать Раджини, умершие уже более пяти лет назад.
Читать дальше