Николай Леонов - Виртуозный грабеж

А делать это нужно было немедленно. Интуиция подсказывала Герману, что его неудачи еще далеко не закончились. Популярная в дни его молодости банальная шутка про жизнь, которая похожа на матрас, давно уже имела статус народной мудрости, и Герман не мог ее игнорировать. Он явно попал в черную полосу, и эта полоса все еще тянулась. Смерть Володьки, поножовщина, на которую его спровоцировали, ранение, изоляция в больнице, неизвестность – это были звенья одной цепи. Каким будет следующее звено? Герман шкурой чувствовал опасность, которая, как туман, сгущалась вокруг больничных корпусов. Как в фильмах ужасов, этот туман давил на стекла, пытался прорваться внутрь, хотел добраться до Германа.

Опасно было оставлять надолго друзей без опеки, тем более что накануне своего исчезновения он наобещал им кучу всего. Герман знал ребят – в такой ситуации они непременно впадут в уныние и наделают глупостей. Уже небось решили, что он дал деру с награбленными деньгами, и кроют его на все корки. Только бы не наломали сгоряча дров. У Алексея хватит ума отправиться его искать. Еще поедет на Волгу, устроит там скандал… Но это был все-таки запредельный вариант, маловероятный. Алексей не может оставить мать. Долг для него – самое главное в жизни, даже если этот долг неприятен, тягостен и абстрактен. Пашка сам ни на что не решится и никуда не поедет. Коленце они могут выкинуть только при самом невероятном стечении обстоятельств.

Хуже было с милицией. Два-три раза его уже навещали. Правда, визиты эти напоминали чистейшей воды формальность. Приходил какой-то невысокий чин из районного УВД, снимал показания – без всякого рвения, явно с намерением положить дело под сукно. Сказку про командированного и злых разбойников проглотил, как ребенок конфету. Забегал потом снова, на две минуты, проверить, не вернулась ли к гражданину Степанову память. Узнав, что не вернулась, тут же убежал, вполне этим удовлетворенный. Был и еще какой-то тип – в штатском. Задавал Герману стереотипные вопросы, терпеливо слушал все ту же пластинку про командировку, но сам ни на какие вопросы не отвечал, прикидывался глухим. Этот показался Герману гораздо опаснее. Что он искал, было непонятно, но внимание, которое теперь ему уделяли, казалось Герману чрезмерным.

Последней каплей стало странное поведение лечащего врача, который утром во время обхода неожиданно задал Герману вопрос:

– Вы так ничего и не вспомнили? Пора бы! Все-таки травма головы у вас весьма умеренного характера… Мне представляется, что ваша амнезия не органической природы. Надо вас психотерапевту показать. По-моему, это у вас чистейшей воды реактивный психоз, мой дорогой! Ну ничего, мы вас мигом поставим на ноги.

Врач говорил бодро, уверенно, с нажимом, не думая, казалось, ни о чем, кроме своих профессиональных штучек, но Герман успел заметить в его взгляде какое-то постороннее, мигом насторожившее его любопытство. До сих пор ничего подобного он не замечал. Откуда могло появиться это любопытство? Что такое новое открыл для себя этот грузный невозмутимый человек, с головой погруженный в свои лечебные дела? Или ему открыли что-то новое в отношении пациента по фамилии Степанов? Такую возможность Герман не исключал. Если их начали искать, то просто так не остановятся. И если сумели выйти на след Володьки Полесского, то почему бы им не суметь выйти и на его след?

Как бы то ни было, а в больнице он залежался лишнего, разглядывая себя в зеркале, решил Герман. За ним могут прийти в любую минуту. Просто зайдут и спросят:

– Гражданин, а вы случайно не ваньку валяете? Вы случайно не были знакомы с гражданином Полесским? А фамилия Вершинин вам ни о чем не говорит?

Оглянувшись по сторонам и убедившись, что в туалете пусто, Герман сказал негромко:

– Нужно немедленно убираться!

Это прозвучало убедительно. Теперь нужно было наполнить фразу внутренним содержанием. Он должен выработать план. Нельзя выйти в больничной пижаме под осенний дождь и отправиться куда глаза глядят. Из больницы он должен выйти как благообразный гражданин – в приличной одежде и с бумажником в кармане. Бесплатно никто его не повезет, особенно с таким лицом. Кстати, побриться нужно обязательно. Придется опять беспокоить соседа по палате. Из сострадания он уже один раз снабжал Германа бритвенным станком. Ничего страшного, если сделает это еще раз, напоследок. Проблемы с одеждой, деньгами и прочим Герман решил обдумать после бритья – такие вещи лучше обдумывать с гладкими щеками.