Алексей Макеев - Восьмая горизонталь

– А что случилось с вашим кровным братом, Анджеем? – задал Гуров весьма волнующий его вопрос. – Вы встречались с ним после тех трагических событий?

– В тот день он сражался до конца, был тяжело ранен, как и отец, но выжил. Попал в плен, выздоровел, но получил десять лет колымских лагерей. Наверное, как сын своего отца. Впрочем, вы знаете, что творилось у вас в стране в те годы. Своих-то не жалели! После смерти Сталина Анджей возвратился на родину. Я с ним встречался только единожды, в пятьдесят пятом, когда у него родился сын. Да, Тадеуш Невядовский, внук командира. Анджей, он жил тогда в Варшаве, попросил меня стать крестным отцом мальчика. Я приехал в столицу, выполнил его просьбу. Но мы стали очень разными людьми. Он ненавидел вашу страну, вашу власть, ваш народ.

«Было за что, – подумал Гуров. – Десять лет Колымы… Значит, у Збигнева Невядовского, который был в свои предсмертные минуты полностью уверен в предательстве Таганцева и завещал свою ненависть сыну, появился внук. Так-так…»

– А я – нет. Власть ненавидел, а вот страну и народ не мог и не хотел, я уже в те годы был панславистом и русофилом. Не удивляйтесь, в Польше это не такая уж редкость, просто люди моего образа мыслей не кричат о своих симпатиях на всех перекрестках. Больше мы с Анджеем не встречались. А в последний раз я видел своего кровного брата в гробу. Он умер пятнадцать лет назад, Тадеуш сообщил мне об этом, я был на похоронах.

«Спроси старика о внуке! – мысленно обращался Гуров к Станиславу. – Ну, спроси же!»

И Крячко словно бы услышал его.

– И как вам показался Тадеуш? Пятнадцать лет назад ему было уже под сорок, верно? Похож на деда? – Крячко задал свой вопрос совершенно нейтральным тоном. Так, мол, любопытствую… – У него-то, надеюсь, судьба сложилась счастливее, чем у отца?

– Да, на удивление похож, – кивнул Петецкий. – Одно лицо. Судьба? Да с какой стороны посмотреть… Это же девяносто первый год на дворе был, вспомните, что тогда творилось. И у вас, и у нас. Дым коромыслом. Вся жизнь наизнанку. Я когда спросил Тадека о работе, он отмалчивался сначала. А потом нехотя так сказал, что был офицером УБ. А УБ тогда новые власти как раз и разогнали.

– УБ? Что это? – Лев действительно не знал, что за организация скрывалась под этой аббревиатурой. Но догадывался.

Правильно догадывался.

– Управление безопасности, – ответил пан Яцек. – До пятьдесят шестого года называлось КВБ – Корпус внутренней безопасности. Почти как ваше КГБ. И функции те же: разведка, контрразведка… Правда, с диссидентами у нас боролись не так оголтело и церковь никогда не трогали. Что ж, в любом государстве такие структуры должны существовать, и ничего зазорного в службе там я не нахожу. Сейчас вот в Польше ПНБ есть – Польска Народна Безпека. Нет, больше я с Тадеком не встречался. Где он сейчас, что он? Нет, не знаю.

Лишь через два часа сыщики покинули гостеприимный кров пана Петецкого. Город медленно вступал в майский вечер, тихо тонул в сумерках. С потемневшего неба опускались густеющие полосы тумана, и такой же серовато-жемчужный сумрак поднимался навстречу им, осторожно сочился из окон подвалов. Урчание автомобильных моторов, разухабистая музыка, льющаяся из бесчисленных киосков и студий, гомон копошащихся на тротуарах и площадях людей становились все глуше, доносились словно через слой ваты.

Они долго шли молча.

– О чем задумался? – спросил, наконец, Станислав.

– Наверное, о том же, что и ты. О жизни и ее сложности. Скажи-ка мне, потомок ясновельможного панства по материнской линии, если у Анджея Невядовского появился сын, то клятва мести, принесенная отцом его деду, должна перейти на него? После смерти Анджея? Как это со шляхетскими традициями сочетается?

– Должна, – уверенно ответил Крячко. – Непременно. Что, полагаешь – Тадеуш Невядовский и есть наш таинственный Икс?

– А как ты полагаешь, мог Тадеуш, отслужив в таком ведомстве, набравшись определенных навыков и опыта, отыскать следы своего кровного врага, Трофима Таганцева? – ответил Гуров вопросом на вопрос. – Если бы очень постарался? Да, это непросто, но за пятнадцать-то лет?

– Пожалуй. И что будем делать?

– Не знаю пока. Я не доктор, у меня готовых рецептов нет. Но вот встретиться с Тадеушем Невядовским лицом к лицу я очень хочу. В этом направлении и станем работать. Согласен?

– У нас с оперативными возможностями туговато, чужая же страна, – невесело откликнулся Стас. – Ни оружия, ни машин, ни поддержки… Не в полицию же здешнюю обращаться, не тот случай. Да и с конкретикой дела, опять же, швах. Петр не одобрит…