Николай Леонов - Поминки по ноябрю

Стас увидел, что объятия мужчины и вдовы перешли из дружеской фазы в некую другую. Чего и следовало ожидать.

Мужчина, уже не останавливаясь, целовал женщину в волосы и в лоб, она, опустив руки, явно соглашалась на все, если не словами, то поведением. Чтобы понять это, большим психологом не нужно было быть. Достаточно было взглянуть.

Мужчина, наклонившись, что-то сказал, показывая на свою «БМВ». Женщина кивнула.

Поддерживая свою даму под руку как-то излишне церемониально, мужчина повел ее к машине, открыл заднюю дверцу, женщина села в машину, мужчина – за ней. Дверца закрылась.

– У них шофер? – спросил сам у себя Крячко. – Или я все правильно понял, подумав о чем-то нехорошем? Не хотелось бы мне стать пророком… не хотелось бы.

Но пришлось.

После того как парочка села в «БМВ», машина с места не двинулась. Крячко успел выкурить еще две сигареты, успел окончательно замерзнуть, потом прикурил третью, уже всерьез подумывая о том, чтобы позвонить Гурову и сперва выслушать крики, что тот не может никак обнаружить вдову Николаева, а затем, в свою очередь, самому пожаловаться, что эта вдова оказалась довольно веселой и с замечательно гибкой психикой.

Стас не успел хорошенько продумать свой гипотетичный разговор с Гуровым, свои слова и его ответы на них, как задняя дверца «БМВ» отворилась и мужчина вышел из машины. В руке он держал сигарету.

Этому-то холодно не было – плащ расстегнут, и шарф уже не залихватски обернут вокруг шеи, а безвольно висит на одном плече. Надо думать, и дама на холод не была склонна жаловаться. Дверца «БМВ» еще немного оставалась приоткрытой, потом женская рука выбросила наружу сигарету. После этого задняя дверка «БМВ» захлопнулась.

Мужчина, быстро докурив свою сигаретку, тоже бросил ее на землю; обежав машину спереди, распахнул дверцу водителя и, запрыгнув на сиденье, почти сразу же завел мотор.

«БМВ», плавно покачиваясь, проехала вперед, развернулась и направилась в сторону Москвы.

– Да уж, бывают в жизни ситуации, когда шофер в машине явно лишний. Как третий, – пробормотал Крячко.

Он постоял еще немного за деревом, подождал, когда «БМВ» скроется за поворотом, и неторопливо, спотыкаясь о торчащие из земли корни и ветки, пошел к месту гибели Николаева и его шофера.

Глянув на цветы, половина которых уже сползла на дорогу, Стас внимательно осмотрел место стоянки «БМВ».

Окурок сигареты, брошенный женщиной, валялся в кустах. Сигарета дотлела до самого фильтра, и только он стал уловом Стаса.

– Такой классный был бычок, – прошептал Крячко, сокрушенно качая головой. – Ну что ей стоило затушить? Расточительность людей предела не ведает.

Нагнувшись за окурком, Стас осторожно смел его в пакетик. Теперь предстояло найти окурок, брошенный мужчиной.

– И угораздило же меня подглядывать за людьми, – попенял Стас сам себе. – Не видел бы всего этого и не пришлось бы здесь копошиться, как последнему бомжу.

Он подошел к кустам, в направлении которых донжуан в плаще бросил свою сигарету, и понял, что здесь придется повозиться. Ветки кустарника довольно-таки плотно переплелись между собой почти над самой землей, и сквозь них окурок пролететь мог запросто, да вот только видно ничего не было.

Стас нагнулся и раздвинул руками ближайшие к нему ветки.

– Бычки собираешь, папаша? – вдруг услышал он над собой молодой наглый голос.

– Это мой брат, – всхлипнула Людмила, краснея и пряча глаза.

Гуров стоял над нею и записывал номер, выданный памятью телефона.

– Мы так любим родственников, – понимающе кивнул он.

– Да, – всхлипнула Людмила, – лю-юбим.

Она не сдержалась и разревелась, некрасиво кривя губы.

– Я просто хотела позвонить! – причитала она. – Просто хотела…

– Так это же нормально. Вы успокойтесь, Люда, и расскажите мне все, не торопясь и по порядку. – Гуров показал Людмиле на кресло директора: – Садитесь.

– Сюда? – Людмила испуганно отшатнулась, но Гуров нажал ей на плечо, и она безвольно опустилась в кресло, вздрагивая и ежась.

– Ну и где же работает ваш братик и кем? – ласково спросил Гуров.

– Здесь, здесь работает, в «Интернете». Заместителем директора! – ответила Людмила и зачастила, придумав вдруг новое оправдание: – Мне по работе ему нужно было позвонить. По работе!

– Прекрасно! – поощрительно покивал Гуров. – Ну и что вы ему собирались сказать? Что приходил опер, и вы ни в чем не раскололись и никого не выдали? А братик сказал бы: «Молодец, сестренка!»