Николай Леонов - Потерянный родственник

Гуров решительно ткнул пальцем в грудь Крячко.

– Значит, так! Ты прямо сейчас ложишься грудью на телефон и выясняешь, где отдыхает Видюнин, а я опрашиваю окрестных жителей на предмет людей в черном. Балуева отвлекать пока не будем – он наверняка еще со Старопетровским не разделался. Все равно здесь мы ничего не найдем, и надеяться нечего. В их расчеты не входило здесь копаться. А вот засаду у вас, милая, поставить придется!

– Засаду? – пролепетала Елена. – Зачем засаду? Ко мне вечером человек должен прийти…

– Может так случиться, – строго сказал Гуров, – что придет к вам не один человек, а сразу несколько. А люди эти крайне опасны. И поверьте, я нисколько не преувеличиваю. Есть основания полагать, что эти люди уже совершили убийство. Между прочим, убита хорошая знакомая господина Перфилова. Вот и делайте выводы – нужно ставить засаду или нет.

– Ой, я не знаю, – жалобно прошептала Елена. – А как же я?..

– Вам лучше всего переночевать где-нибудь в другом месте, – категорически сказал Гуров. – А человеку, которого вы ждете, потом все объясните. Если он действительно вас ценит, он должен понять. Учтите, это очень серьезно, Елена!

– Ну ладно, – упавшим голосом сказала девушка. – Мне прямо сейчас уходить?

– Ну что вы! Спешить не стоит. Сейчас мы все официально организуем, дождемся своих людей… А вы пока можете отдохнуть.

– Да какой уж тут отдых! – уныло проговорила Елена. – Повеситься хочется!

– Не вешайте нос, все образуется, – утешил ее Гуров и сказал Крячко: – Давай действуй, Стас! Ищи Видюнина! А я пошел свидетелей искать и заодно с генералом свяжусь со своего телефона. Времени терять не будем. Они от нас не уйдут.

Через сорок минут на квартиру Елены Карповой явились трое муровцев, назначенных в засаду по личному распоряжению генерала Орлова. Старшим у них был капитан, носивший довольно многозначительную фамилию Стечкин. Гуров проинструктировал его и призвал быть крайне осторожным.

– Мы практически ничего не знаем о тех, кого ищем, – объяснил он. – Но, судя по всему, преступники эти опытные и безжалостные. Сюда они могут вернуться в поисках некоего предмета, или записки, или не знаю чего – в сущности, не это сейчас важно. Упустить их ни в коем случае нельзя. Но и своими жизнями рисковать не стоит. В крайнем случае разрешаю применять оружие на поражение.

– Постараемся взять живыми, товарищ полковник, – сказал Стечкин. – Не в первый раз.

– Такое, капитан, всегда как в первый, – усмехнулся Гуров. – Если что – звоните мне немедленно!

Стечкин пообещал звонить, и Гуров с Крячко отбыли. За это время Крячко уже сумел выяснить адрес больницы, в которой лежал с переломанной ногой гражданин Видюнин, и теперь оставалось только побыстрее навестить его.

– Надеешься, что Видюнин встречался с Перфиловым в эти дни? – поинтересовался у Гурова Крячко.

– Есть такая мысль, – признался Гуров. – Даже больше скажу – меня его сломанная нога обнадеживает. Все-таки не та теперь погода, когда ноги ломают. Вот я грешным делом и думаю – не помог ли кто господину Видюнину?

– Думаешь, тут есть связь?

– Не исключено. Совпадения всегда настораживают. Видюнин – хороший знакомый Перфилова. Перфилов влип в скверную историю. Видюнин тоже по-своему влип. Почему бы не предположить, что это явления одного порядка?

– Ну, я так скажу, – покрутил головой Крячко. – Если бы Видюнину намеренно ногу ломали, то, скорее всего, к ноге и голову бы присовокупили. Не верю я, что эти парни, которые Гловацкую убрали просто за то, что она их видела, оставили бы в живых Видюнина, которого они, по твоей невысказанной версии, допрашивали.

– А я и не говорю, что я в это верю, – ответил Гуров. – Я говорю, что только надеюсь.

В больнице, где отлеживался Видюнин, никаких проблем не возникло. Удостоверение с красными корочками произвело магическое действие, и свидание с пациентом им разрешили сразу же, несмотря на то, что по распорядку у больных был тихий час. Здесь выяснилось, что Видюнин занимает отдельную палату и никто мешать им не будет. Гуров и Крячко нарядились в какие-то подержанные белые халаты, которые предложил им персонал, и без предупреждения нагрянули в палату, где лежал Видюнин.

Тот, похоже, нисколько не удивился. Видюнин принадлежал к тем счастливым людям, которые в любой компании и в любой обстановке чувствуют себя как дома. Единственное, что их угнетает, – это неподвижность и невозможность проявить себя в полной мере. Именно в такую ситуацию сейчас и попал Видюнин. Прикованный к постели, с гипсом и грузом на поврежденной ноге, он изнывал от безделья и скуки. Правда, в палате у него стоял телевизор, но Видюнина это только раздражало – пробегающие на экране картинки напоминали об огромном веселом мире, который был сейчас для Видюнина недоступен. Он смотрел на экран с таким выражением на лице, словно наелся тухлой рыбы, и при этом монотонно и безостановочно ругался матом. Однако, увидев на пороге незнакомых людей, он разом оживился, заерзал и попытался занять сидячее положение.