Николай Леонов - Пять минут до расплаты

Гуров, естественно, не ведал, как Гоштынскому удалось себя зарекомендовать среди особ женского пола, представляющих самую древнейшую профессию, но уважение к нему со стороны их покровителей из числа сильной половины человечества было наглядным и бесспорным. Видимо, те в достаточной мере познали черты бывшего командира ОМОНа, о которых поминал Крячко: «крепкий и резкий».

Сутенер Сурик, в миру – Ашот Сурданян, стоял, вытянувшись по стойке смирно, словно солдат-первогодок перед дембелем, и громко и четко отвечал на вопросы Гурова. Он только изредка косился на присевшего на подоконник Гоштынского, который чересчур внимательно рассматривал свою правую руку, то изучая пальцы по-отдельности, то сжимая их в кулак.

Можно сказать, беседа с Ашотиком, как именовал его Вадим Гоштынский, текла ровно и скучно. Сурика выловили в начале второго ночи в бильярдной в Замоскворечье. При виде майора его лицо вытянулось и щеки, иссиня-черные от щетины, пошли густыми пятнами румянца. Он в мгновение ока среагировал на движение пальца Гоштынского, подзывавшего его к себе, и не менее шустро нашел в бильярдной комнату для беседы с представительной компанией, прибывшей по его душу. Правда, узнав, о чем пойдет речь, он несколько приободрился и даже чуть приподнял плечи, скорбно опущенные было при появлении майора.

Через пятнадцать минут Гуров знал о Белке-Солнцевой все, что о ней знал Ашот. Сурик «курировал» Елену с самых истоков ее карьеры проститутки. Даже имя – Елизавета – придумал лично.

И прозвище Солнышко на Белку или Белую также поменял он, когда Солнцева перекрасилась в блондинку – вспомнил фильм «Белое солнце пустыни». И вычистил ее Сурданян из стройных рядов своих девушек, когда она подсела на наркотики.

Информацию Растегина о браке Солнцевой с заключенным Сурик подтвердил, добавив, что вскоре после посещения зоны в республике Коми, где отбывал срок ее суженый, она и стала колоться. При упоминании о местонахождении лагеря Гуров взглянул на Крячко, но тому не надо было давать указания. Он лишь кивнул в ответ, что зафиксировал информацию и принял ее к сведению.

Где Солнцева прячется сейчас, Сурданян не ведал, и ему можно было поверить – настолько темные глаза Ашотика выглядели испуганно-щенячьими, когда он, повернувшись к Гоштынскому, клялся мамой, бабушкой и горой Арарат, которую, в случае его неискренности, должно было смыть очередным потопом. А вот место обитания лучшей подружки Солнцевой, той самой Агнии, о которой поминал бывший боксер, Сурданян знал прекрасно.

Девица Агния, в настоящее время Надежда Стрельцина, два года назад откупилась от его «опеки» и вышла замуж за бизнесмена средней руки. Сурик достал из внутреннего кармана пиджака бумажник, а из него крохотулечку-книжечку с адресами и телефонами. Он продиктовал номер и на словах очень подробно пояснил, как найти риэлторскую фирму, где под крылом мужа трудилась гражданка Стрельцина.

Оказывается, по старой памяти и рекомендации бывшей подопечной он недавно через посредство этой конторы приобрел себе квартиру. Спрятав бумажник, Сурданян принял стойку «вольно», чуть ослабив левую ногу, и преданно взглянул на Гоштынского, давая понять, что он сказал правду и только правду и безгрешен перед гражданином майором, как младенец, только что явившийся на свет.

Вадик вопросительно посмотрел на Гурова. Тот в ответ вполне удовлетворенно покачал головой. Большего от сутенера он и не ожидал. Лев Иванович даже не думал, что они так легко выйдут на телефон и адрес подружки Солнцевой. Правда, телефон служебный, поэтому на текущий момент бесполезен, звонить ночью бессмысленно.

Гуров исподлобья взглянул на Сурданяна и многозначительно предупредил:

– Надеюсь, вы понимаете, что наш разговор строго конфиденциален и о нем никто не должен знать?

– Могила! – прижав руку к сердцу и выкатив из орбит глаза, истово возопил Сурданян. – Вадим Александрович знает…

– Брысь! – перебил его Гоштынский и проследил взглядом за тем, как радостный сутенер исчезает за дверью. Похоже, тот и не мечтал, что так легко отделается от своего «опекуна» в погонах.

– Ну что, господа полковники, майоры и капитаны, – торжественно произнес Гуров и зевнул. – Дело совершили немалое, следовательно, можно и подумать о сне. Тебе, Вадик, отдельное спасибо. Знаю-знаю, что его в стакан не нальешь, поэтому сто грамм с прицепом за нами не заржавеет. Так что, коллеги, отдыхаем до утра. А завтра нам предстоят великие дела.