Наталья Лапикура - Покойник «по-флотски»

Весь дом новоселье гуляет, народ пьет, поет и танцует. Когда вдруг сначала со двора грянул похоронный марш: «Дядюшка умер, ох и жалко нам его-о-о, он нам в наследство не оставил ничего-о-о…» А потом сверху вниз, мимо раскрытых окон, на канатах гроб поплыл, как шлюпка с «Титаника». Ну, кто просто в обморок упал, с кем истерика, те, кто покрепче, музыкантам трубы на головы одевают, опечаленные родственники в ответ счастливых новоселов колошматят. Собаки лают, дамы визжат, дети плачут, «скорая» воет, милиция матерится, и только забытый покойник под стеночкой отдыхает, потому что лишь ему одному все до лампочки.

Одно слово: «Тетя хохотала-а-а, когда она узнала-а-а, что он нам в наследство не оставил ни…чего». Музыка Шопена, слова народные…

Вот я и говорю: дом, в котором жил прапорщик, – это уже не панельный ад, а нечто человеческое. А однокомнатная квартира – светлая мечта молодого специалиста. Чистенько, убрано, пол в комнате лаком вскрыт, хоть брейся над ним. Из кухни свежей импортной мастикой приятно пахнет. Не то, что в наших управленческих коридорах, где раз в год так отечественной натрут, что потом месяц чихаешь. Правда, у меня в подсознании что-то шевельнулось: муж исчез, вероятно, навсегда, а она порядок наводит. А потом подумал: что ж ей, изображать Ярославну на стене Путивльской, музыка Бородина, слова неизвестного автора? Потому-то и ищет себе домашнюю работу, чтобы отвлечься. А вдруг муж заявится живехонький и спросит: что же это ты, хозяйка задрипанная, без меня и квартиру позабросила?

На кухню я сам напросился, потому, что лакированных полов я как-то опасаюсь. Даже в сухую погоду такое впечатление, что за мной грязные следы остаются. Сидим, разговариваем, она чаю предложила. Я пью, женщина чашкой руки греет. В августе. Нервное… Чего-то нового она за эти дни вспомнить не смогла:

– Муж в тот понедельник вышел из дому, как обычно, раньше, чем я.

– Ничего особенного не говорил?

– Нет…

– Не предупреждал, что куда-то зайдет по дороге или со службы?

– Не имел такой привычки. И вообще – день был, как день. В воскресенье тоже, вроде бы, ничего такого не случилось. Муж с утра арбуз принес – большой, херсонский. Мы его в холодильнике до вечера продержали, а потом вот тут, на кухне весь и съели. Этот арбуз еще ночью разбудил… вы понимаете. Посмеялись, потом уснули. Что еще интересует следствие?

– Пол давно натирали?

– А при чем здесь пол?

– Да так, запах приятный, хотя и резковат. Мастика, наверное, импортная.

– Представьте себе – наша.

– Странно: я уже привык, что наша не пахнет, а воняет. Но это так – для поддержки разговора.

– Ну, если для поддержки, то могу вашей супруге подсказать, где такую купить.

– Спасибо, вот женюсь, когда время и здоровье позволят, – обязательно вас познакомлю. А кстати, теперь уже по делу. Здоровье мужа последнее время не подводило?

– Если бы были проблемы со здоровьем – не служил бы в спортроте. А что касается других проблем… У него нормальная служба, у меня нормальная работа. Своя квартира. Что еще?

– Дети?…

– Так оба еще молодые, можно и для себя немного пожить. Вот заявление подали на контракт в Группе Советских войск в Германии. Есть надежда за несколько лет и на мебель заработать, и на двухкомнатный кооператив. Тогда и о детях подумать можно.

Я чуть не ляпнул, что сейчас не о гедееровской мебели думать надо, а о спасении мужниной души – и тела, ясное дело… Но вовремя вспомнил, как когда-то за аналогичную откровенность я заработал в голову. Импортным, кстати, чайником. С горячей заваркой…

Посидели, потолковали, разошлись. Договорились, что после дежурства она заглянет в Управление подписать протокол – я его потом по памяти напишу. Оно, конечно, нарушение, но я не люблю во время разговора в бумагу носом тыкать. Прапорщик, конечно, мурло, а вот жена у него красивая. Высокая, подтянутая, плечи не опускает, когда сидит, ноги не растопыривает, голову держит высоко. Интересно здоровается и прощается – лишь легкое движение бровями и подбородком. И своего обормота любит, – хотя и держала себя в руках, но внутренне ее трясло, – это я зафиксировал.

Вернулся я домой, сел уже на своей кухне, сварил кофе и начал думать. Меня за эту привычку как-то Полкан изрядно достал: «У нас Сирота преступников лекционно-семинарским способом ловит – не вставая из-за стола». Вот я и сижу за столом, пью кофе и думаю: а куда же он, чтоб у него во рту перья выросли, прапорщик этот самый подевался? По дороге в обморок упал? Уже проверили. ЦРУ украло? Чепуха! Встретил первую свою «любву», страсть вспыхнула вновь, заныкались к ней и сотворили безумство? Мог бы уже и натешиться. Он же не павиан, чтобы неделю подряд трахаться. А потом, хотя и в спортроте служит, но все равно это армия. Тут за такие «левые» ходки можно не то что на «губу», а и под дезертирскую статью загреметь. Ну, а если он уже на контракт в ГСВГ замахнулся, то должен быть примером боевой и политической подготовки.