Мишель Лебрен: Весь свет на Сильвию

Он схватил лист бумаги, карандаш и быстро набросал эскиз.

— Вся сцена одним планом, с вазой и двумя героями за ней. Маргарет оборачивается, смотрит на вазу, протягивает руку и берет ее, из-под самого объектива — крупный план. Так будет нормально.

Все с облегчением вздохнули. Однако Мишель продолжал отстаивать свой пистолет.

— Пистолет — это хороший звук. Пятью-шестью выстрелами разбудишь целый зал. А как ты озвучишь вазу? Если ваза тяжелая и массивная, о голову Фреда она не разобьется. Звук удара будет глухим.

— Обойдемся без озвучивания. В конце сцены я дам музыку, она покроет последние слова и достигнет своего крещендо в момент убийства.

Улыбкой Мишель признал свое поражение и принялся вычеркивать в сценарии отдельные строчки. Вилли заговорил снова:

— Нужен сжатый диалог, потому что главное должно быть сказано до начала музыки. Сжатый, но это не значит, что он может быть совсем глупым.

Пошарив в карманах, Мишель извлек блокнотик, быстро полистал его, сообщил:

— У меня есть несколько заготовок для этой сцены. Когда Маргарет входит, Фред говорит: «Я запретил тебе приходить сюда». — «Я знаю, Фред, но мне надо поговорить с тобой…»

— Плохо, старина. Слишком вяло и неинтересно. Такой текст Сильвии никогда не произнести. Нет, скажи, можешь ты представить, как твоя Сильвия закатывает полные грусти глаза и изрекает: «Я знаю, Фред, но мне надо было поговорить с тобой? Нет, Мишель, ты пишешь не для Жанны Моро, а для Сильвии Сарман, не забывай, об этом. Моро сумела бы сыграть подобную глупость, Сильвия—нет. У Сильвии нет ни внешности, ни голоса. Поищи что-нибудь менее напыщенное, типа, ну, я не знаю… Постой-ка: «Это все, что ты можешь мне сказать?» Как раз то, что нужно. Она произносит это с оттенком горечи, что намного легче. И это позволит добавить текста мужчине. Он должен говорить больше, чем она, понимаешь? Она стоит, не двигаясь, ничего не говоря, и все чувствуют ее растерянность, затем—ее гнев. О'кей?

— Согласен. Но Сильвия поднимет крик, если у ее партнера будет больше текста, чем у нее.

— Не поднимет, потому что я пообещал ей два крупных плана: один—в начале сцены, другой — в конце, когда она убегает. А Филиппу Мервилю ты объяснишь. Хотя нет, я сам поговорю с ним. Твое дело — побыстрее закончить диалоги. Через две недели снимаем.

Возникла пауза. Мишель закурил, убрал блокнот. Фредерика сказала:

— Может, поговорим немного обо мне? Зачем вы меня все-таки позвали? Чтобы я присутствовала при написании монтажных листов?

Мужчины смущенно переглянулись. Фредерика пожала плечами, улыбнулась:

— Вы как будто боитесь огорчить меня. Но я, знаете, толстокожая. Впрочем, Сильвия соизволила предупредить меня. О! Очень любезно, два слова по телефону четыре дня назад. Обворожительно, но твердо: я не буду сниматься в картине, потому что роли для меня там больше нет.

Фредерика вызывающе встряхнула черными волосами. Но жест оказался фальшивым, так же как и реакция мужчин.

— Я вижу, Сильвия не предупредила вас, — заговорила она снова. — Наверное, хотела поиграть на нервах. Что ж, камень с души свалился, не так ли? Теперь вы избавлены от необходимости сообщать мне, что в вашем фильме и знать меня не хотят. Женщина нервничала. Она не заметила даже, как платок соскользнул с шеи и упал ей на колени. Лихорадочно сжимая и разжимая точеные пальцы, она продолжала:

— В сущности, какая мне разница, буду я сниматься у вас или нет? Есть уйма других фильмов, знаете, в хороших режиссерах, в хороших ролях недостатка нет! Вы не единственные гении в Париже, господа. Да и что это за роль… Три строчки, вошла и вышла, общий план, вид со спины — нет, лучше не надо. Ну и повеселилась же я тут с вами на вашей летучке по созданию художественных образов!

Вилли Браун поднял пухленькую руку, жалобно пролепетал:

— Замолчи, Фредерика. Да, я вызвал тебя сегодня, чтобы сказать: для фильма ты не подходишь. Да не знал, как лучше это сделать. Извини. В последний момент Сильвия не захотела, чтобы ты снималась.

— В последний момент

Смех Фредерики прозвучал резко, неприятно.

— Однако она молчала, когда я уверяла журналистов, что буду сниматься в ее фильме, молчала, когда я давала интервью на радио, молчала, когда я заказывала дорогую шубу, и — трах! Накануне подписания контракта для Фредерики Мэйан роли больше нет! И пусть идет она на все четыре стороны.

Режиссер хлопал глазами, кончиком галстука протирал очки.

— Девочка моя, — заговорил он, растягивая слова, — если бы это зависело только от меня или от Мишеля, ты бы получила роль. Но парадом командует Сильвия. Она — продюсер фильма, и мы все зависим от нее. Я сам уже не тот, что прежде, и эта картина — мой последний шанс. Вступать в споры мне нельзя. Ты не будешь сниматься. Но я могу предложить тебе нечто другое, Вилли откашлялся.