Александра Маринина - Не мешайте палачу

– Хорошо, Григорий Валентинович.

До ужина они просидели в номере, не обменявшись ни словом. Настя лежала на диване в гостиной, уставившись в потолок, а Павел ушел в спальню, и чем он там занимался, Настя не знала. В семь часов она поднялась с дивана и без стука вошла в спальню. Сауляк стоял возле окна и внимательно наблюдал за улицей, хотя уже стемнело. Интересно, что он там может видеть?

– Надо идти в ресторан, – холодно сказала Настя. – Пора ужинать.

– Вы удивительно прожорливы, – усмехнулся Павел.

– Вы что же, по-прежнему отказываетесь от еды?

– Я не голоден.

– Не морочьте мне голову, – устало откликнулась она. – Хотите строить из себя супермена, который может неделями обходиться без еды и питья – ради Бога, только не в ущерб тому делу, которое мы с вами вместе должны сделать. Дайте мне спокойно довезти вас до Москвы – и можете голодать хоть до второго пришествия.

– Кстати, о нашем общем деле. Как вы собираетесь посадить меня на самолет без паспорта?

– Со справкой полетите. Вам же дали справку об освобождении.

– Но лететь по справке – это все равно что плакат на грудь повесить: «Я – Сауляк». Вы же хотите довезти меня в целости и сохранности, или я что-то не так понимаю?

– Не ваше дело, чего я хочу, – грубо ответила Настя. – Полетите по справке. Мне надоели ваши выкрутасы, мне платят, в конце концов, за работу, которую я выполняю, а не за то, чтобы я терпела ваш характер. Между прочим, чтобы вас вытащить отсюда живым и невредимым, мне пришлось отказаться от роли, о которой я давно мечтала. Но вы, по-моему, не стоите такой жертвы.

– Вы отказались от роли? Вы актриса?

– Представьте себе. Мало того, что уголовница, так еще и актриса. Впрочем, актрисой я стала раньше, чем загремела на нары.

– Я думал, вы частный детектив или что-то в этом роде.

– Надо же, оказывается, голодание благотворно сказывается на умственной деятельности. Вы еще о чем-то думаете. А я, черт вас возьми, Павел Сауляк, думаю только о том, как бы замылить глаза вашим преследователям и не дать им поднять на вас руку. И было бы очень неплохо, если бы вы тоже думали именно об этом, а не о моей печальной биографии. Кстати, имейте в виду, что по документам я ношу вашу фамилию.

– Зачем? Для чего это нужно?

– А вы подумайте. Раз вы такой принципиальный и не хотите есть, так хоть подумайте. Ладно, выйдите из спальни, мне нужно переодеться.

Павел вышел. Настя быстро стянула брюки и свитер, достала из шкафа колготки, мини-юбку и трикотажную майку с глубоким вырезом. Вид у нее в этом наряде был дешево-потаскушечный, но с этим придется смириться. Она достала косметичку и добавила яркости спокойному дневному макияжу.

Сауляк ничего не сказал по поводу ее внешнего вида, и Настя оценила его сдержанность. Она была сама себе противна. Герман Валерьянович был тут как тут, только они переступили порог ресторана. Вечером публика здесь была другая. Наряду с обитателями гостиницы, спустившимися просто поужинать, можно было увидеть и «крутых», и «деловых», и местных проституток – полный ресторанный набор среднего пошиба. В зале стоял ровный гул, но Настя знала, что в восемь часов начнут работать музыканты, и тогда от шума и грохота будет уже не спастись. Но ей придется это выдержать, как приходилось выдерживать два дня перед этим.

Она взяла у официантки меню и не открывая протянула Павлу.

– Сделайте заказ, будьте любезны.

– Но я не знаю ваших вкусов, – возразил он, пытаясь вернуть ей меню.

– А я не знаю ваших. Не спорьте, пожалуйста. Мне казалось, мы с вами договорились.

Официантка стояла рядом, держа наготове карандаш и блокнот, и Настя злорадно подумала, что в ее присутствии Сауляк выпендриваться не будет. Какой бы ни был у него неуступчивый и тяжелый характер, но раз он был агентом генерала-комитетчика, то должен четко представлять себе ту черту, до которой еще можно любоваться собственной сложностью и неординарностью, а после которой – уже нельзя, иначе получится во вред делу. Присутствие постороннего человека – официантки – и было этой чертой. Павел сделал заказ, почти не раздумывая, закрыл меню и отдал его официантке.

– Теперь не обессудьте, если что не так, – произнес он, когда девушка отошла. – Вам придется есть то, что принесут.

– Съем, – Настя пожала плечами. – В отличие от вас я всеядна и неприхотлива. Просто удивительно, что за два года в зоне вы сохранили равнодушие к еде. Ну-ка посмотрите, где там мой Ромео? Не пришел еще?