Александра Маринина - Закон трех отрицаний

– Ну да, так и было. Я привез сценарий. Седьмой вариант, черт бы ее побрал.

– Ее – это кого?

– Аниту. Все время ей что-то не нравится, придирается к каждому эпизоду.

– А при чем тут Анита Станиславовна? Раньше вы говорили, что сценарии читал Кричевец, потому что должен был выступать постановщиком трюков. Разве не так?

– Так, так. Но у Аниты свой интерес, поэтому сценарии читала в первую очередь она сама.

– Какой у нее может быть интерес? – вполне искренне удивился Михаил.

– Так она же собиралась сыграть главную роль, – Островский недоуменно посмотрел на сыщика, который не понимает таких элементарных вещей. – Вы что, не знали?

– Нет. Никто об этом не говорил. А что, Анита Станиславовна хорошая актриса? Надо же, сколько талантов у одной женщины!

– Да какая там она актриса! – махнул рукой режиссер. – Смех один. Но природные данные есть, так что в моих руках она бы справилась, это уж вы можете не сомневаться.

– Все-таки это большой риск – снимать непрофессиональную актрису, – Миша решил проявить знание вопроса. – Как правило, из таких затей ничего путного не выходило. И как вы не боитесь, Константин Федорович?

– А мне не все равно? За ее же деньги снимать, не за мои. Если она плохо сыграет, я ничего не теряю, потому что снято-то будет рукой мастера. То есть снято будет хорошо, и ко мне как к режиссеру претензий не возникнет, – повторил он, вероятно, опасаясь, что далекий от искусства милиционер пассаж про «руку мастера» может не оценить.

– Вы хотите сказать, что фильм будет сниматься на деньги Волковой? – Миша ушам своим не верил.

Откуда у нее такие деньги? Впрочем, он точно не знал, сколько нужно денег, чтобы снять фильм. Может, не так уж много?

– Именно это я и хочу сказать. Неудивительно, что Анита ничего вам про это не рассказала, она не хочет, чтобы информация раньше времени утекла в прессу. Она хочет, чтобы это была бомба. Неожиданное появление на экране доктора физико-математических наук, да еще в главной роли! И она там блеснет всеми своими талантами, и танцами, и гитарой, и саксофоном, и говорить будет по-испански. А если она платит, так я и сниму, как она хочет.

– И сколько стоит такое кино? – осторожно спросил Доценко.

– Пока мы запланировали бюджет в миллион долларов, – в голосе Островского слышалось нескрываемое самодовольство.

– Миллион?

Не хило. И откуда у Аниты Волковой миллион долларов? Собирается ограбить банк? Впрочем, у нее есть богатый брат, с которым, как все уверяют, она очень дружна. Наверное, он пообещал ей деньги. Да, скорее всего, так и есть.

Права оказалась Настя Пална, ой как права. Не смирилась Анита Станиславовна с потерей статуса. Вон чего удумала! Уникальная, ни на кого не похожая, единственная в своем роде.

А если не брат дает деньги на кино, тогда кто? Кто еще есть у Аниты Волковой?

А еще у нее есть сестра, которая ведет себя крайне подозрительно. Крутит какие-то темные делишки с немецкоговорящим иностранцем и впадает в транс, когда тот исчезает и она не может его найти. Было подозрение, что Люба Кабалкина проворачивала с ним финансовую аферу. Уж не для того ли, чтобы добыть денежки сестрице на съемки? Ради Аниты она на все готова, мать, Зоя Петровна, так и говорила, мол, Любочка Аните в рот смотрит и надышаться на нее не может – так сильно любит.

– Мне нужно позвонить, – Миша лучезарно улыбнулся Островскому. – Вы позволите, я выйду в другую комнату? Буквально на минуту.

– Я не хотел бы беспокоить вас на рабочем месте, – вежливо произнес в трубку Зарубин. – Может быть, вы можете покинуть офис? Я жду вас в кафе «Сирена», это совсем рядом с вами.

– Знаю, – ответила Кабалкина. – Я выйду к вам минут через десять.

Пришла она не через десять минут, а через двадцать, но ведь человек на службе, дела, текучка. Зарубин с Колей Селуяновым успели все проговорить и даже съесть по салатику и выпить по чашке кофе. Кабалкина выглядела уставшей и измученной. Видно, немец-то так и не нашелся пока.

– Люба, познакомьтесь, это мой коллега, он работает в Интерполе и может вам помочь с поисками вашего друга, – представил Сергей Селуянова.

Тот привстал и изобразил джентльменский поклон.

– Очень приятно. Николай.

– Люба. А вы правда можете помочь?

– Я могу постараться.

– Он может, может, – подхватил Зарубин. – Вы меня простите, Люба, я в тот раз был жесток и несправедлив к вам. Я потом долго думал над нашим разговором и понял, что был не прав. Сначала надо выяснить, что случилось с вашим другом, а потом уж судить о том, любит он вас или нет. Правильно?