Джон Дуглас: Охотники за умами. ФБР против серийных убийц

Впервые после болезни я наведался в Квонтико в апреле 1984 года — прочитать лекцию пятидесяти офицерам ФБР, которые занимались разработкой психологического портрета преступника на местах. Я вошел в аудиторию в тапочках, потому что в распухших ступнях еще не рассосались тромбы, и агенты со всей страны встретили меня бурной овацией. Реакция была непроизвольной и искренней: эти люди лучше других понимали, чем я занимался и что хотел создать в Бюро. И впервые за долгое время я почувствовал, что меня ценят. И еще я ощутил, что вернулся домой.

Через месяц я вышел на работу.

Ставь себя на место охотника.

Именно это я должен делать. Точно как в фильме о жизни природы: лев на равнине Серенгети в Африке замечает огромное стадо антилоп на водопое. Но каким-то образом — мы прекрасно это видим по его глазам — он высматривает из тысяч одно-единственное животное. Лев воспитывает в себе чутье к слабости, уязвимости, необычности, отличающей какую-то антилопу от всего остального стада и делающей ее желанной добычей.

Так и с некоторыми людьми. Если бы я был одним из них, то целыми днями занимался бы охотой, высматривая потенциальную жертву. Скажем, забрел бы в торговые ряды, куда приходят за покупками тысячи людей. Там зашел бы в салон видеоигр, где развлекаются с полсотни детей. Я должен быть охотником. Я должен быть психологом, чтобы представить портрет своей будущей жертвы. Понять, какой ребенок из пятидесяти уязвим. Замечать, как он одет. Учиться расшифровывать бессловесные сигналы, которые он мне посылает. И все это за долю секунды. Я должен быть прекрасно натренирован. Как только я сделал свой выбор, нужно решить, каким образом вывести потихоньку ребенка из магазина — не вызвав подозрений и, не дай бог, шума, — ведь родители могут оказаться в двух секциях отсюда. Ошибки я позволить себе не могу. Азарт охоты подхлестывает этих людей. Если бы и критический момент снять с их кожи гальванический показатель реакции, думаю, он оказался бы таким же, как у льва в саванне. И неважно, говорим ли мы о тех, кто охотится за детьми, молоденькими девушками, стариками или проститутками или не имеет особых пристрастий, — в каких-то отношениях все они одинаковы.

Но именно то, чем они друг от друга отличаются, ключи к их неповторимой индивидуальности дают нам в руки новое оружие, с помощью которого мы можем объяснить некоторые виды тяжких преступлений, выследить, арестовать и наказать совершивших их людей. Большую часть своей профессиональной карьеры в качестве специального агента ФБР я занимался разработкой такого оружия. И именно об этом настоящая книга. От начала цивилизации каждый раз, когда совершались особенно ужасные преступления, люди задавались важным и жгучим вопросом: кто на такое способен? Ответ на него пытается дать Исследовательское подразделение поддержки ФБР, где проводится анализ места преступления и создается психологический портрет убийцы.

Поведение отражает личность. Не всегда просто и совсем неприятно ставить себя на место преступника и влезать в его мозги. Но именно это должны делать я и мои люди. Стараться почувствовать, каков он на самом деле. Все, что мы видим на месте преступления, несёт информацию о «неизвестном субъекте» — НЕСУБ на полицейском жаргоне, — который его совершил. Изучая обстоятельства множества преступлений, обсуждая их с экспертами и самими преступниками, мы научились объяснять малейшие ключи таким же образом, как врач на основании симптомов ставит диагноз заболевания или оценивает состояние организма. Он узнает симптомы, потому что они встречались и прежде. Так и мы начинаем делать выводы, когда проявляется определенная схема.

В начале 80-х годов я много опрашивал для наших исследований заключенных преступников. И как-то сидел среди осужденных в старинной каменной готической государственной Мерилендской тюрьме в Балтиморе. Каждый из них представлял собой интересный в своем роде случай: убийца полицейского, убийца ребенка, торговцы наркотиками, вымогатели, но мне требовалось выяснить modus operandi (МОСпособ действия (лат.)) насильника-убийцы, и. Я спросил, нет ли такого в тюрьме, с кем я мог бы поговорить.

— Чарли Дэвис, — вспомнил один из заключенных, но остальные покачали головами: врял ли он станет откровенничать с федералом. Кто-то отправился поискать его на тюремном дворе. К удивлению присутствующих, через несколько минут Дэвис явился — скорее из любопытства или от скуки, чем по другим причинам. В нашей работе нас выручало то, что у заключенных было полно времени и, как правило, они не знали, чем заняться. Обычно, когда мы проводим опрос в тюрьме — и это с самого начала доказало свою правоту, — мы стараемся узнать заранее как можно больше о нашем подопечном. Мы просматриваем полицейские досье, фотографии с места преступления, протоколы вскрытия и судебного заседания — все, что может пролить свет на личность преступника и мотивы преступления. Таким образом, преступник лишается возможности играть себе на руку или просто потешаться над вами. Но в данном случае я никак не готовился и решил попробовать воспользоваться именно этим.