Джон Болл: Душной ночью в Каролине. Пять осколков нефрита

Сэм встал.

— Сколько с меня?

— Пятнадцать центов. Пирог за счет заведения. Последний кусок. Доброй вам ночи, мистер Вуд.

Сэм положил на стойку четвертак и собрался уходить. Однажды бармен обнаглел настолько, что обратился к нему по имени. Пришлось проучить парня. Нет, Сэм ничего тогда не сказал, лишь посмотрел строго, со значением. И этого оказалось достаточно. Теперь он для хлюпика бармена только «мистер Вуд», как и положено.

Сэм сел в машину, коротко переговорил по рации с дежурным в участке и двинулся по шоссе обратно в город, поудобнее устраиваясь. Остаток ночи не обещал никаких сюрпризов.

Ночной воздух не стал прохладнее, даже когда автомобиль набрал скорость. Сэм не удержался и выругался. Эта мерзкая духота его достала. Значит, предстоящий день будет таким же жарким, как и вчерашний. А следующая ночь такой же душной. Перед въездом на центральные улицы он притормозил по привычке, но вокруг по-прежнему не было ни души. Вдруг вспомнилась Долорес Парди. Еще год, может, два, девчонка выскочит замуж, и кто-то получит уйму удовольствия, завалившись с ней на сеновале. Неожиданно Сэм заметил, что впереди на дороге что-то лежит.

Он прибавил скорость, и машина рванула вперед. Освещаемый четырьмя фарами предмет рос на глазах. Миновав квартал, Сэм затормозил и остановился. Теперь уже было видно, что это человек. Лежит, распростершись на мостовой.

Сэм включил красный проблесковый маячок и выскочил из машины. Осторожно огляделся, держа руку на кобуре с пистолетом, на случай если придется действовать. Но вид темных домов и пустынной улицы его успокоил. Он опустился на колено и внимательно посмотрел.

Человек лежал на спине, забросив руки на голову и раскинув ноги. Лицо повернуто налево, так что правая щека оказалась прижатой к грубой бетонной мостовой. В глаза бросились необычно длинные волосы, покрывающие шею и завивающиеся в том месте, где касались воротника пиджака. Неподалеку, метрах в двух, лежала трость с серебряным набалдашником, выглядевшая странно неуместной здесь, на середине дороги.

Сэм приложил ухо к груди лежащего, пытаясь услышать, бьется ли сердце. Но плотно застегнутый жилет — и это при такой духоте — не позволял определить, жив человек или мертв. Он начал вспоминать все, что ему доводилось читать о подобных случаях. Сэм не проходил никакой специальной подготовки. Его просто приняли на службу в полицию, коротко проинструктировали и отправили патрулировать улицы. Однако предписывали самостоятельно ознакомиться с законами и уложениями города, округа и штата. В дополнение он прочитал пару учебных пособий, завалявшихся у них в полицейском участке. У него была хорошая память, и сейчас она не подвела. Относительно подобных случаев там говорилось следующее:

«Человека нельзя считать мертвым до тех пор, пока факт смерти не констатирует врач. Человек может находиться без сознания по разным причинам: обморок, контузия и прочее. Иногда умершими считали диабетиков в инсулиновой коме, и те приходили в себя уже в морге. Если человек не имеет тяжелых увечий, несовместимых с жизнью, таких, например, как ампутация головы, его следует считать живым».

Сэм побежал к машине и вызвал дежурного. Как только тот ответил, он быстро и четко сообщил суть происшествия. Место, где лежит неизвестный, и все остальное.

— Да, прямо на дороге, на середине, похож на мертвого. Вокруг никого, и машины тоже не проезжали, во всяком случае, последние несколько минут. Срочно вызывай «скорую».

Сэм вдруг замолчал и задумался, правильно ли он все изложил. Подобное случалось с ним впервые, и он хотел быть на высоте. От размышлений его отвлек голос дежурного:

— Ты знаешь, кто он такой?

— Нет, — ответил Сэм. — Этого человека я никогда прежде не встречал. У него длинные волосы, жилет, трость. Рост небольшой, примерно метр шестьдесят.

— Это Мантоли! — воскликнул дежурный. — Дирижер. Главный в этих делах с фестивалем. Если это он, и к тому же мертвый, то шуму будет много. Оставайся на месте. Жди.

Сэм закрепил микрофон на держателе и быстро вернулся к лежащему человеку. Больница находилась в девяти кварталах отсюда, значит, «скорая» прибудет минут через пять. Он снова наклонился над человеком. Вспомнилась раздавленная собака, но данный случай в тысячу раз хуже.

Сэму вдруг захотелось подбодрить и успокоить этого несчастного, и он мягко, почти с нежностью, прикоснулся к его затылку: «Потерпи, дружок, еще чуть-чуть, ты теперь не один, тебе уже недолго осталось лежать на этой жесткой мостовой, скоро прибудет помощь». Поглощенный этими мыслями Сэм не сразу осознал, что его пальцы погрузились во что-то густое и липкое. Он инстинктивно отдернул руку. Жалость мигом улетучилась, сменившись нарастающим гневом.