Юсси Адлер-Ольсен - Без предела

– Даже не знаю, как это назвать, Карл. Но в менее толерантном обществе твой поступок в отношении Хаберсота можно было бы истолковать как должностное преступление…

Карл старался игнорировать ее – иначе Роза не была бы Розой, в конце концов. Однако когда она выдала очередной атакующий козырь: «…или даже хуже – как непредумышленное убийство», – бомба все-таки рванула.

– Роза, хватит, черт подери! – заорал Мёрк и ударил кулаком по столу с такой силой, что содрогнулись стаканы и бутылки.

Но остановили его не сверкающие глаза Розы, а кивок Ассада в сторону посетителей кафе, которые сидели с дрожащими на десертных вилках кусочками домашней выпечки, уставившись на троицу.

– Это актеры! – с кривой улыбкой поспешил оправдаться Ассад перед гостями заведения. – Они репетируют сцену из спектакля, но, обещаю, до развязки дело не дойдет.

По всей видимости, часть свидетелей сцены задумалась над тем, что за беспредел разворачивается у них на глазах. А то они никогда в жизни не видели актеров!

Карл перегнулся через стол к Розе и попытался смягчить интонацию. Вообще-то она была ничего, если вести себя с ней осторожно. Разве она во многом не поддерживала их с Ассадом на протяжении всех этих лет? По крайней мере, он еще не скоро позабудет о ее хлопотах, когда три года назад она буквально сгорала на работе, расследуя дело Марко [1]. Нет, надо просто перестать заострять внимание на ее странностях, ибо тогда Роза работает гораздо продуктивнее. В конце концов, время от времени она может становиться немного неуравновешенной, но, желая помочь ей сохранить стабильность, мудрее всего безропотно принимать удары с ее стороны, иначе дело зайдет в тупик.

Карл глубоко вздохнул.

– Роза, послушай-ка. Не думай, пожалуйста, что я не сожалею о том, что произошло. Но разреши напомнить тебе: то, что случилось с Хаберсотом, – исключительно его собственный выбор. Он же мог просто перезвонить или, например, взять трубку, когда ты ему названивала. Если б он посредством мейла или обычного письма объяснил нам, чего именно от нас хотел, все сложилось бы иначе. Ты согласна с этим, мисс Святее-папы-римского?

Он примирительно улыбнулся, однако блеск в глазах Розы намекал на то, что последнее предложение было лишним. Слава богу, Ассад пресек дальнейшее развитие взаимодействия.

– Роза, я тебя понимаю. Но Хаберсот уже совершил самоубийство, и теперь мы ничего не можем с этим поделать. – Он резко замолчал и несколько раз сглотнул, неожиданно печально взглянув на гребни волн; затем вяло продолжил: – И потому, может быть, мы просто попытаемся разобраться, зачем он это сделал? Разве не для того мы в данный момент направляемся к Борнхольму на этом странном судне?

Роза кивнула, обнаружив еле приметные признаки улыбки. Вот высшая степень актерского мастерства.

Карл откинулся на спинку стула и в свою очередь благодарно кивнул Ассаду, чей цвет лица за долю секунды изменился от смуглого свечения а-ля Ближний Восток до зеленоватого оттенка. Бедняга. Понятное дело, чего же иного можно ожидать от человека, которого укачивает в бассейне на надувном матрасе?

– Не сказать, что я в восторге от плавания, – заметил он едва слышно.

– В туалете есть пакетики, – сухо прокомментировала Роза, взяв в руки путеводитель издательства «Политикен» «Путешествие по Борнхольму».

Ассад покачал головой.

– Нет-нет, я в порядке, сейчас все пройдет. Я уже настроился.

С этим дуэтом не соскучишься.

Полиция Борнхольма представляла собой самый маленький суверенный полицейский округ Дании, состоявший из шестидесяти сотрудников во главе с собственным начальником. На всем острове остался один-единственный полицейский участок, который, помимо организации круглосуточных дежурств, должен был выполнять все функции полиции в отношении сорока пяти тысяч местных жителей, а также заботиться о безопасности более шестисот тысяч туристов ежегодно. Мини-вселенная площадью почти в шестьсот квадратных километров, изобилующая темной пахотной почвой, скалами и камнями и обладающая бесконечным количеством больших и (особенно) малых достопримечательностей, которые каждая из местных туристических ассоциаций старалась подчеркнуть как наиболее выдающиеся. Самая большая «круглая церковь» [2], самая маленькая, лучше всего сохранившаяся, древнейшая, самая круглая, самая высокая. Любая борнхольмская организация, преисполненная самоуважения, готова была поделиться с вами собственным представлением о том, что именно делало остров столь невероятно привлекательным.