Юсси Адлер-Ольсен - Без предела

– Карл, ты разговаривал только что с офицером полиции Хаберсотом?

Карл пожал плечами. В данный момент его мысли были заняты совсем не этим несостоявшимся диалогом. Кто его знает, что там Ронни про него настрочил…

– Тогда взгляни. – Она бросила на стол листок бумаги. – Я получила этот мейл пару минут назад. Может, тебе следует перезвонить автору?

Распечатанное письмо состояло из двух предложений, которые способствовали воцарению в офисе подавленной атмосферы на весь остаток дня.

Отдел «Q» был моей последней надеждой. Больше я не вынесу.

К. Хаберсот

Карл взглянул на Розу, которая стояла и качала головой – в точности шекспировская «строптивая» Катарина. Ему совершенно не нравилась такая манера, но, принимая во внимание Розин темперамент, это был не худший вариант. Мёрк предпочитал получить от нее две оплеухи в полной тишине, чем две минуты выслушивать ее ворчания и пререкания. Так уж сложились их взаимоотношения, и, как бы то ни было, Роза нередко испытывала глубочайшее уныние, хотя – зачастую – до дна ей было еще погружаться и погружаться.

– Вот это да! Но поскольку мейл получила ты, Роза, сама и разбирайся. А потом можешь рассказать мне, что в итоге получилось.

Она сморщила нос, так что едва не потрескалась обильно нанесенная на ее лицо штукатурка.

– Можно подумать, я не знала, что ты так скажешь! Поэтому я, естественно, немедленно перезвонила ему, но наткнулась на автоответчик.

– Хм-м… В таком случае, видимо, ты оставила сообщение о том, что перезвонишь позже?

Стоило Розе кивнуть, как над головой у нее повисла черная туча – и, кажется, надолго застряла на этом месте.

Оказывается, она звонила пять раз, но мужчина так и не ответил.

Среда, 30 апреля 2014 года

Обычно выход сотрудников на пенсию отмечали в отделении полиции Рённе в стенах самого участка, однако Хаберсот не захотел последовать примеру остальных. С тех пор как была проведена новая полицейская реформа, его удачное тесное взаимодействие с местными жителями и вообще все действия, осуществляемые им на восточном побережье острова, трансформировались в бесконечные мотания с востока на запад и обратно. Неожиданно в работу вмешался бесконечный рутинный процесс принятия бесполезных решений на протяжении всей цепочки – от момента совершения преступления до момента, когда начинали предприниматься хоть какие-то серьезные шаги по раскрытию. Время оказывалось потеряно, следы стирались, преступник сбегал.

– Настало настоящее раздолье для всяких пройдох, – всегда повторял Хаберсот, как будто кто-то собирался его слушать.

Поэтому он ненавидел общественное развитие, как на государственном, так и на локальном уровне, и коллеги, которые, встраиваясь в систему, ничего не знали ни о нем, ни о сорокалетнем периоде его беспорочной службы, уж точно не должны были оказаться на его прощальном вечере, чтобы стоять как стадо баранов и делать вид, что они его чествуют.

Следовательно, он решил устроить мероприятие по случаю выхода на пенсию без особого размаха, в Доме собраний в Листеде, всего в шести сотнях метров от собственного жилья.

Учитывая то, что именно Хаберсот планировал совершить в связи с данным событием, такой прием нужно было организовать как можно скромнее во всех смыслах.

На мгновение он остановился перед зеркалом и оглядел свой парадный мундир, заметив складки, образовавшиеся на ткани за время хранения. Осторожно и неловко разложив на гладильной доске брюки, которые он никогда прежде даже не пытался вывернуть наизнанку, Хаберсот скользнул взглядом по помещению, которое некогда представляло собой теплую и оживленную семейную гостиную.

С тех пор минуло почти двадцать лет; прошлое беспокойным рыщущим зверем пробиралось сквозь многотонные кучи хлама и мусора, до которых никому не было дела.

Хаберсот покачал головой. Оборачиваясь к прошлому, он словно не понимал сам себя. Почему он позволил всем этим разноцветным канцелярским папкам завладеть полками вместо обычных книжек? Почему все горизонтальные поверхности были запружены множеством фотокопий и газетных вырезок? Почему он посвятил всю свою жизнь работе, а не людям, которые когда-то его любили?

И все же он понимал.

Склонив голову, Хаберсот попытался дать выход эмоциям, охватившим его на мгновение, но слезы не пришли – возможно, потому, что они иссякли давным-давно. Ну да, конечно, он знал, почему все случилось так, как случилось. Иначе и быть не могло.