Анатолий Казаков: Оперские байки

— Равняйсь! Смирно! — Оглянулся на «дедов», те сладострастно, в предчувствии сатисфакции, закатили глазенки…

— За проявленную инициативу и смекалку объявляю благодарность. — Как нам показалось, старшина внимательно посмотрел каждому из нас в глаза, мол, правильно ли поняли…

— Вольно. Разойдись.

По зимней лесной дороге, подпрыгивая на ухабах, неспешно едет «козлик» — легковой крытый тентом ГАЗ-69 с армейскими номерами. Но странный какой-то автомобиль. Дверей хоть, как и положено — четыре, но ни на одной снаружи нет ручки. В машине за рулем солдатик в шапке и бушлате с сержантскими погонами, на дверце в специальных креплениях автомат. Рядом с водителем мужчина, также в армейской форме, но погоны полковника, на коленях у него горкой лежат взрывпакеты и шашки оранжевого дыма. Полковник зорко поглядывает по сторонам, пытаясь что-то разглядеть на девственно чистом снегу прилегающего к дороге редкого леса.

В это время, несколькими километрами далее, двое, одетые как приведения во все белое, усердно перепиливают толстое деревом чем-то похожим на струну с зубьями и какими-то палками на концах.

Некто невидимый, вполголоса командирским баском поторапливает:

— Давай, ребята, веселей, Батя вот-вот появится.

Идут учения. Спецназ отрабатывает навыки организации засады. «Противника» играет сам командир бригады, любовно называемый личным составом — «Батя» (ну, очень строг, но справедлив, как отец родной). Лично натаскивает молодняк. Учения бригадные и основные задачи выполняют разведгруппы из двух рот, укомплектованных на 100 процентов рядовым составом из последнего призыва. Все знают, поблажек не будет, приказано работать максимально приближено к боевому. Это значит — можно все, кроме нанесения увечий. Именно поэтому на машине комбрига снаружи нет ручек — дабы шустрые разведчики не смогли влегкую выполнить задачу — захватить «языка».

«Газон» по-прежнему неторопливо миновал поворот, впереди показался мостик. Батя заметил, как за ним, метрах в сорока по ходу движения машины, качнулась стоящая у дороги осина. Полковник мгновенно поджигает огнепроводные шнуры и, приоткрыв дверь машины, бросает взрывпакеты и шашки оранжевого дыма. Раздается серия взрывов, все заволакивается оранжевым облаком. Из него, как черт из табакерки, появился Батя и громко скомандовал: «Командир группы, ко мне».

Из кювета поднимается фигура в белом и, приложив руку к голове, докладывает:

— командир 4-й группы лейтенант Луговский…

Комбриг, не скрывая злорадного раздражения, прерывает офицера:

— Лейтенант, Вы и личный состав первого отделения убиты, можете выдвигаться на пункт сбора. Второму отделению продолжить выполнение поставленных задач.

В ответ раздается унылое:

— Есть быть убитым.

Автомашина тронулась дальше, учения продолжаются.

Пункт постоянной дислокации. Бригада построена на плацу. Батя ведет «разбор полетов», т. е. подводит итоги учений.

Его «ланцепупы», как он любил называть подчиненных, напряженно ждут, кого сегодня Батя будет публично «причесывать». Четвертая группа уверена — сегодня их день. Они единственные, кого комбриг «выпас» до начала атаки. Правда, непонятно, почему только их. Обычно в штрафники попадало до половины групп.

Неожиданно командир командует выйти из строя второй группе. Десяток бойцов во главе с лейтенантом четко печатая шаг, выходят на положенное число шагов и поворачиваются лицом к строю. В глазах ни тени сомнения в справедливости вызова «на ковер». Физиономии как под копирку: сейчас нас будут иметь. Чует кошка, чьё сало съела?

Тем временем Батя, обращаясь к личному составу бригады, и показывая рукой на стоящую группу, начинает повествование, оно неизменно предшествовало наказанию.

— Вот эти ланцепупы в очередной раз имели наглость поставить на грань срыва учения. Они думают, что их проделки с ЯДГ командованию неизвестно. На предыдущих учениях они вывели из строя «противника» — четверых «дембелей», те не смогли продолжать учения, а в этот раз замахнулись на командира бригады. Водителя чуть «Кондратий» не хватил, а я от грязной и вонючей рукавицы только что не помер.

Кто-то из бойцов проштрафившейся группы тихонько хихикнул. Негодник, наверное, вспомнил ту засаду. Сержант негромко бормотнул: «Дураков (чес слово, это у бойца такая фамилия, в этой группе еще был боец с фамилией Дубина — внешне он действительно походил на дубину, с которой в стародавние времена разбойники выходили на большую дорогу), отставить смех».