Александр Лукин - «Тихая» Одесса

Если не считать пещеры на морском берегу, где однажды Алексей побывал с Микошей, ему еще не доводилось спускаться в настоящие катакомбы, в те самые катакомбы, которые называли одесской преисподней. Теперь он мог воочию убедиться в справедливости этого названия.

Едва они вошли в тоннель, стало трудно дышать: воздух был спертый, пропитанный гнилым тошнотворным запахом подземелья. Этот неживой, могильный запах ударил в нос у самого входа, и, чем дальше они продвигались, тем он становился заметней и резче.

Вскоре они увидели первую пещеру. Здесь было нечто вроде форпоста. С низкого потолка свисала шахтерская лампа, стоял станковый пулемет без бронещитка, и пять или шесть человек в шинелях сидели на земле, прислонив винтовки к стенам. Один из них, бородатый, похожий на цыгана, с унтер-офицерскими лычками на мятых погонах, поднялся и козырнул Дяглову.

За пещерой тоннель круто заворачивал влево и разветвлялся. Начались жилые помещения.

Надо прямо сказать, на жилье это не было похоже. В тесных пещерах было душно, смрадно, сырость прохватывала до костей. Даже примерно, на глаз, невозможно было определить, сколько здесь людей. В скудном, пятнами, свете коптилок шевелилось месиво из голов, всклокоченных бород, босых ног, зеленых, как плесень, лиц…

Самая распоследняя контра собралась здесь: вешатели, каратели, отпетые душегубы. Земля их отвергла. Подземные норы — это все, что осталось им от просторной России.

«А скоро и того не будет, — думал Алексей, пробираясь из пещеры в пещеру вслед за дородным Нечипоренко. — Не будет!…»

Слух о том, что в катакомбы прибыл атаман Нечипоренко, опередил их. Сзади потянулись какие-то тени, полз многозначительный шепоток.

Дяглов привел их в «штабную» пещеру. Она была повыше других и лучше освещена. Под горбатым потолком горело сразу пять «летучих мышей». В дальнем углу находилась глубокая ниша, где стоял сооруженный из ящиков стол и две скамейки, там тоже горела лампа.

Вдоль стен тянулись нары. С них встали какие-то люди в шинелях, у некоторых были офицерские погоны. Дяглов представил им Нечипоренко, которого назвал «руководителем повстанческого движения всего Приднестровья». Офицеры вытянулись. Каждый из них, конечно, знал, что таких руководителей, как Нечипоренко, развелось на Украине как собак нерезаных. Существовали и похлеще титулы — «народных вождей», а то и «глав правительств». Всем им была одна цена. Но те, кто прятались в катакомбах, цеплялись за все, что давало им хоть малую надежду, верили в чудо, которое единственно способно изменить их судьбу. А кто знает: может, этот доморощенный «руководитель» и есть то самое чудо?…

Поручики, есаулы, капитаны, ротмистры — офицеры всех мастей и оттенков тянулись перед бывшим петлюровским полковником, «жовто-блакитником», которому в прошедшие времена вообще отказали бы в праве называться офицером.

Дяглов и брыдластый, с бульдожьими щеками поручик, по фамилии Вакульский, представленный как начальник штаба, увели Нечипоренко в дальнюю нишу. Галичанин двинулся за ними. Алексей не пошел, сел на нары. Он хотел присмотреться к тем, кто населял катакомбы. И это была первая допущенная им за все время операции оплошность, которая едва не обошлась ему очень дорого…

Среди набившихся в штабную пещеру бандитов оказались те, кто видели его перед пожаром на элеваторе. Он услышал, как кто-то сказал:

— …здешний. При хозяине состоит. Помнишь, с Микошей ходил?

Но это не насторожило его. Он подумал: «Видели — и пусть, тем лучше…»

Его обступили со всех сторон:

— Ну, как там наверху?

— Чека крепко всполошилась из-за элеватора?

— Небось ремешки-то затянули?…

Отвечая, Алексей исподволь наблюдал за бандитами. На одних были шинели, на других — самое немыслимое тряпье. Вертелся поблизости какой-то белобрысый парень с парабеллумом за поясом, одетый получше остальных: в гимнастерке и казачьих шароварах. Двое стояли с винтовками, причем у одного была русская трехлинейка, у второго — однозарядный японский карабин «арисаки».

И вдруг Алексей увидел Петю Цацу…

Он увидел его так близко от себя, что едва не отшатнулся. Опустившись на корточки возле нар, Цаца смотрел на него снизу вверх, приоткрыв большой губастый рот. На толстом лице его было написано удивление.

— Эй, — сказал он и тыльной стороной ладони тронул Алексея за колено, — я ж тебя знаю! — Голос у Пети оказался гнусавый и хриплый, как и у всех обитателей катакомб. — Ты на Мясоедовской жил?