Данил Харин - Проблема 28 [СИ]

На экран вернулось взволнованное лицо специального корреспондента. Его, очевидно, переполняли эмоции. Голос звучал слишком звонко, но в целом он держался молодцом.

«Президент Левин выступит с отдельной пресс-конференцией через полчаса, после того, как закончит с некоторыми процедурными вопросами, — проговорил он в микрофон с эмблемой канала, — Но у нас уже есть краткий вариант протокола заседания, эксклюзивно предоставленный нам пресс-службой саммита. Я успел лишь бегло ознакомиться с его содержанием. Но я бы выделил следующие основные моменты. Собственность на реакцию преобразования будет передана вновь созданному акционерному обществу „Нанотек“. Основными акционерами станут государство, Евгений Селеверстов и специально учрежденный совет ООН „По технологическому развитию“. Реакция преобразования будет объявлена „технологической тайной“. Никто в мире, за исключением „Нанотэк“, не сможет использовать подобную технологию в течение ближайших пятнадцати лет. Для охраны режима технологической тайны будет создана специализированная служба. Ее название, особенности формирования и финансирования, а также объем ответственности и полномочий будут обсуждены позже представителями заинтересованных сторон…».

Это было именно то, что и ждал услышать человек. Слушать дальше не было смысла. Он выключил телевизор и отвернулся к открытому окну.

За затемненными окнами сверкал центр Москвы. Свежевыстроенные громады из бетона и стали, устремлявшиеся в августовское небо, покоились на подушке пышной, благоухающей зелени. Яркие лучи по-июльски жаркого солнца не были помехой для огромных экранов, на которых крутились бесконечные рекламные ролики. Технологии делали изображение на них сочным и четким даже в такую погоду. Зрелище заворожило единственного пассажира катившегося по идеально ровному покрытию дороги автомобиля. Пассажиру было понятно, почему теперь, спустя восемь лет с момента выхода исторического закона совета народных депутатов города Москвы «О выделении городских зон и мерах по санации городской территории», за этой частью столицы почти официально закрепилось название «Чистый город».

Чистотой здесь дышало буквально все. От стекол и свежей краски фасадов до надраенных ночью тротуаров.

Но понятия о чистоте не ограничивались зданиями и дорогами. Эта зона была не только самой блистательной и богатой, но и самой жесткой с точки зрения действовавших ограничений. За право жить и работать в Чистом городе приходилось платить. И не только шестизначными суммами за покупку жилья или аренду офиса, но и отказом от курения, крепкого алкоголя, лишнего веса и бензиновых автомобилей. И это был отнюдь не полный список того, о чем должен был забыть человек, желавший обитать в Чистом городе. Кроме того, каждый сантиметр этого вылизанного коммунального рая просматривался и контролировался соответствующими службами и ведомствами. Но судя по улыбкам на лицах отменно одетых людей неспешно шагавших по тротуарам, такое вмешательство в личное пространство никого не смущало. И хотя эта неспешность и эти улыбки казались полковнику Завьялову такими непривычными, они не могли его удивить. Там, откуда он прибыл, контроль за личной жизнью каждого, был гораздо жестче, и при этом воспринимался всеми, как само собой разумеющееся. А непривычным это зрелище было для него лишь потому, что четыре года назад, когда ему вручили билет до «Наногорода» в один конец, москвичи только начинали меняться. Теперь Костантин Федорович мог предположить, что жители Чистого города уже совсем срослись с новой реальностью. Что ж… К хорошему привыкают быстро.

Завьялов продолжал зачарованно смотреть в окно. Вся эта многоэтажная красота, этот столичный размах, это ощущение громадности сильно контрастировали с тем, к чему привык полковник в последнее время. Завьялов вспомнил аккуратный, словно расчерченный по линейке «Наногород», спрятанный от внешнего мира в предгорье Урала, в многих сотнях километров отсюда. Его скромные двухэтажные домики, парки, неширокие и почти всегда пустые улочки. Речку, шумно бежавшую через самый центр на восток, в объятьях уютной каменной набережной. Вспомнил прямоугольники производственных зон. Ангары цехов, окрашенные в разные цвета, в зависимости от предназначения. И даже раскинувшийся на километр в каждую сторону пустырь вокруг сплошного, высотой три с половиной метра забора, окружавшего город. Это все действительно очень отличалось от того, что он видел в окно встретившего его в аэропорту автомобиля.