Данил Харин - Проблема 28 [СИ]

За окном набирал силу рассвет. А двое молча сидели на краю больничной койки, думая о том, что на некоторые вопросы совершенно не обязательно получать ответы. А еще о том, какие перемены приготовила жизнь каждому из них.

Многомиллионный китайский мегаполис был заполнен утренней суетой. Десятки тысяч людей и тысячи машин прокладывали себе известные только им пути. Никто не обращал внимания на двух мужчин европейской внешности, встретившихся в центральном сквере. А ведь один из этих людей всего полчаса назад подарил миру оглушительную сенсацию, о которой в этот самой момент во весь голос кричали все ведущие мировые службы новостей.

— Здравствуйте, Антон! — Селеверстов протянул руку.

— Привет, профессор! — улыбнулся Альберт и пожал протянутую руку. Селеверстов был одним из двух человек, кто обращался к агенту 28 по имени. Его настоящему, данному при рождении имени. Вторым человеком была девушка.

— Должен признать, что то, как вы все… ммм… организовали, — на лице ученого появилось выражение крайней степени уважения, — это заслуживает прямо-таки восхищения.

— Бросьте, профессор! — отмахнулся Альберт, — Восхищения заслуживает ваш поступок.

— Да, уж… — родитель наносинтеза ощутимо смутился, — Вы полагаете?

— Я уверен, — довольно кивнул агент АТБ, — Иначе, мы бы всего этого не затеяли.

— Возможно, можно было обойтись и без всего этого… — с сомнением, которое Альберт мог понять, но не мог принять, проговорил ученый.

— Вы же слышали наш разговор со Старковым, — парировал агент, — Он бы сделал все, чтобы продлить действие режима тайны. И, поверьте мне, у него бы нашлось немало сторонников. Притом не только внутри страны.

— Я понимаю, — вздохнул Селеверстов.

— Вы ждали достаточно.

— Да…

— Вы выиграли как минимум несколько лет и заслужили того, чтобы прожить их для себя. Детство ваших детей прошло без вас, так пусть хотя бы юность пройдет на ваших глазах, с вашим участием, — голос Альберта звучал очень мягко, но убедительно.

— Верно, — согласился Селеверстов, потирая висок кончиками пальцев.

— Ага, — еще раз кивнул Альберт, — и я, по-прежнему, думаю, что у этого поступка помимо позитивных последствий для всего человечества, могут быть весьма негативные последствия для одного конкретного человека.

— О-о-ох, — почти жалобно вздохнул ученый, — Вы, правда, думаете, что они сочтут это целесообразным?

— Целесообразным? — удивился агент, — Конечно, нет. Но прямо сейчас они в гневе и отчаянии. А гнев и отчаяние — плохие советчики.

— Они что, могут решить… ммм… убрать меня сгоряча? — теперь уже удивился ученый.

— Сгоряча!? — хохотнул Альберт, — ну и словечки у вас, Евгений Сергеевич…

— Что? — не понял Селеверстов.

— Ничего, — тут же мотнул головой Альберт, — Ничего. Думаю, найдутся люди, которые мыслят трезво и попытаются убедить тех, кто готов действовать, как вы выразились «сгоряча». Но не факт, что их услышат…

— Это очень плохо?

— Нет, — Альберт постарался выглядеть как можно более убедительным, — они одумаются через пару-тройку дней. Сообразят, что к чему. Остынут. Смирятся, в конце концов. Так что, нам с вами нужно выиграть всего неделю.

— Неделю? — вздрогнул Селеверстов, — Вы сказали, два-три дня.

— Неделю, — спокойно повторил агент, — на всякий случай. Чтобы уж наверняка.

— Значит, действуем по плану? — с надеждой в голосе спросил ученый.

— Точно, — подмигнул ему Альберт, — действуем по плану.

12 сентября 2032 года. 13:31.

Ева шла вдоль заботливо выложенных тротуарной плиткой дорожек по заботливо постриженной траве газона. Каждый раз, когда ее нога касалась земли, теплая трепетная волна пробегала от косточек на лодыжке, через икры и бедра к животу, а оттуда в грудь. Там волна замирала и растворялась, а новая уже бежала от второй ноги, только что соприкоснувшейся с недавно политой травой. Листва на деревьях была совсем еще зеленой. Ни намека на наступившую осень. Вчера вечером она собрала вещи и уехала из квартиры мужа. Возможно, она действительно не создана для семейной жизни. А может, еще не созрела для этого. Или, что тоже можно допустить, он просто оказался не тем человеком. Ведь так бывает? Что она чувствовала? Невозможно описать это чувство. Она чувствовала себя как человек, который нырнул в глубину озера и запутался в водорослях. Он бился, но никак не мог освободиться. Воздух готов был совсем закончиться. Паника и отчаяние подступили к самому горлу. Но в самый последний момент этот человек собрал всю свою волю, очень спокойно взглянул на запутавшуюся в водорослях ногу, и почти неторопливым движением вытащил себя из ловушки. Рванулся к поверхности, вынырнул, взбив гладь озера фонтаном брызг, и жадно вдохнул со свистящим шумом пропитанный летним солнцем воздух.