Жорж Сименон: Мегрэ и бродяга [Мегрэ и клошар]

— Может, и слышал. Наверху, по набережной, вечно мчатся машины, так что на это я не обратил внимания.

— Вы поднялись на палубу?

— Ну да… Как был — в пижаме, даже штаны не успел натянуть.

— А ваша жена?

— Она спросонья спросила: «Куда ты?»

— Что вы увидели с палубы?

— А ничего… Как всегда, в Сене крутились воронки. Я крикнул: «Э-эй!», чтобы малый ответил, и я бы знал, с какой стороны он барахтается.

— А где в это время находился Жеф ван Гут?

— Фламандец-то? Я вскоре разглядел его на палубе баржи… Он как раз отвязывал свой ялик… Когда течение проносило его мимо меня, я спрыгнул в лодку… Мы увидели того самого малого — он то всплывал, то исчезал… Фламандец попытался зацепить его багром…

— С большим железным крюком на конце?

— Как и все багры.

— А не могли вы разбить ему голову, когда пытались зацепить багром?

— Ну нет!.. В конце концов, мы все-таки зацепили его за штанину. Я сразу нагнулся и схватил его за ногу.

— Он был без сознания?

— Глаза у него были открыты.

— Он ничего не сказал?

— Его рвало водой… Потом на барже у фламандца мы заметили, что бедняга весь в крови.

— Полагаю, что на этом можно и закончить, — вполголоса буркнул господин Паррен. Вся эта история мало интересовала его.

— Хорошо. Я займусь остальным, — сказал Мегрэ.

— Вы пойдете в больницу?

— Да, собираюсь. Врачи говорят, что пройдет несколько часов, прежде чем он сможет говорить.

— Держите меня в курсе.

— Непременно.

Когда они снова проходили под мостом Мари, Мегрэ сказал Лапуэнту:

— Позвони в районный комиссариат, пусть пришлют человека.

— А где я вас найду, шеф?

— Здесь.

И Мегрэ сухо попрощался с представителями прокуратуры.

— Они из суда? — спросила толстуха, глядя вслед трем уходящим мужчинам.

— Из прокуратуры, — поправил Мегрэ.

— А разве это не одно и то же? — И, тихонько присвистнув, она продолжала: — Подумать только! Носятся с ним как с писаной торбой! Значит, он и вправду тубиб?

Этого Мегрэ еще не знал. И, казалось, вовсе не спешил узнать. Он все никак не мог избавиться от странного ощущения, будто все это он давным-давно пережил. Лапуэнт поднялся на набережную и исчез из виду. Помощник прокурора в сопровождении коротышки-судьи и секретаря осторожно взбирался по откосу, внимательно глядя себе под ноги: не дай бог, еще испачкаешь ботинки!

Черно-белый «Зваарте Зваан», позолоченный солнцем, казался таким же чистеньким снаружи, каким, наверно, был и внутри. Высоченный фламандец стоял у рулевого колеса и посматривал в сторону Мегрэ, а жена его, такая маленькая, больше похожая на девочку, со светлыми, почти белыми волосами, склонилась над люлькой младенца и меняла под ним пеленку.

Несмотря на неумолчный шум машин, мчащихся по набережной Селестэн, несмотря на скрежет крана, разгружавшего песок с «Пуату», было хорошо слышно, как щебечут птицы, как плещутся волны Сены.

Трое бродяг все еще держались поодаль, и только толстуха пошла за комиссаром под мост. Ее полинявшая, некогда красная кофта напоминала теперь обсосанный розовый леденец.

— Как тебя звать?

— Леа. Обычно меня зовут «толстуха Леа».

Это показалось ей очень смешным, и она опять расхохоталась.

— Где ты ночевала прошлую ночь?

— Я вам уже говорила.

— С тобой кто-нибудь был?

— Только Дедэ, вон тот низенький, он сейчас повернулся к вам спиной.

— Дедэ твой друг?

— Все они мои друзья.

— Ты всегда ночуешь под этим мостом?

— Иногда я меняю квартиру. А что вы здесь ищете?

Мегрэ и вправду что-то искал. Он снова нагнулся над кучей хлама, составлявшего имущество Тубиба. Теперь, когда помощник прокурора и его спутники ушли, он чувствовал себя свободнее. Мегрэ не торопился. Он вытащил из-под тряпья таганок, сковороду, ложку и вилку. Потом примерил очки в металлической оправе, с треснувшим стеклом. Все затуманилось у него перед глазами.

— Тубиб надевал их только для чтения, — пояснила толстуха Леа.

— Непонятно, — начал Мегрэ, глядя на нее в упор, — почему я не нахожу…

Женщина не дала ему кончить. Она отошла на несколько шагов от конуры и вытащила из-за большого камня бутылку, в которой еще оставалось пол-литра фиолетового вина.

— Ты пила его?

— Да, я хотела прикончить. Пока Тубиб вернется, оно все равно прокиснет.

— Когда ты брала бутылку?

— Ночью, после того как его увезла «скорая помощь».

— Больше ни к чему не прикасалась?

Леа с серьезным видом сплюнула на землю.